Виктору Лимингу пришлось долго ждать снаружи церкви, и это дало ему время построить свою теорию о преступлении. Когда наконец появился извиняющийся Колбек, у Лиминга уже было готово решение.
«Мы должны рассматривать Джорджа Хакстейбла как главного подозреваемого, сэр».
«Почему это, Виктор?»
«Он крупный, озлобленный человек, затаивший обиду на Экстона. Хакстейбл работал на фабрике до поздней ночи. Я считаю, что он мог одолеть Экстона, оставить его связанным и с кляпом во рту где-нибудь, а затем выскользнуть ночью и отвезти его в церковь, чтобы убить. Подсказку мне дала жена», — сказал Лиминг. «Она лихорадочно стирала его рабочую одежду. Эстель никогда бы не сделала ничего подобного в воскресенье. Миссис Хакстейбл находится под каблуком у мужа. Если бы он приказал ей избавиться от пятен крови, она бы сделала это без вопросов».
«Вы действительно видели какие-нибудь пятна крови?»
«Нет, но весьма вероятно, что они там были».
«Только если он действительно совершил убийство, — сказал Колбек, — а для этого ему нужен был ключ от церкви. Откуда он его взял?»
Уверенность Лиминга пошатнулась. «Я в этом не уверен, сэр».
«Это решающий фактор. Хакстейбл — религиозный человек?»
«Насколько я могу судить, нет».
«Тогда значение той сцены у алтаря не будет для него иметь никакого значения».
«Он выглядел таким виноватым, инспектор».
«То же самое было и с Гарри Блэкером, когда я впервые его увидел».
«Является ли он вероятным подозреваемым?»
«Нет», — сказал Колбек, — «но он указал мне направление на кого-то, кто мог бы быть. Пошли, Виктор», — сказал он, уходя. «Нам нужно успеть на поезд».
Лиминг пошёл рядом с ним. «Мы возвращаемся в Юстон?» — спросил он с надеждой.
«Боюсь, что нет. Знаете ли вы, почему железнодорожная компания выбрала Вулвертон местом для своего депо и своих заводов?»
«Нет, не знаю».
«Между Лондоном и Бирмингемом почти одинаковое расстояние. Когда я сказал, что нам нужно успеть на поезд, я забыл упомянуть кое-что». Колбек дразненько улыбнулся. «Это будет не тот поезд. Ты поедешь в направлении Лондона, а я поеду в направлении Бирмингема».
Когда позже в тот же день они зашли к Адаму Ревиллу, надзиратель оправился. Пара часов сна добавила румянца его щекам и вызвала желание сесть в постели и почитать. Энтони и Мария Вайн были рады видеть улучшение в нем. Мария поставила чашку чая на тумбочку у кровати.
«Вот ты где, дядя Адам», — сказала она. «Все как ты любишь».
«Ты так добра ко мне, Мария, и ты тоже, Энтони».
«Мы оба будем рады помочь».
«Сейчас я чувствую себя намного лучше», — сказал надзиратель. «Человек, которому действительно нужна ваша помощь, — это Саймон Гиллард. После того ужасного открытия в церкви, он, должно быть, находится в ужасном состоянии. Мне просто жаль, что я не настолько здоров, чтобы утешить его».
«Энтони говорит, что они переместили тело», — объяснила Мария. «Он прошел мимо церкви ранее. Детективы, похоже, исчезли».
«Ну, я надеюсь, они скоро вернутся», — сказал Вайн. «Убийство бросило тень на весь город. Нам нужен кто-то, кто снимет ее с нас. Что касается Саймона, я согласен, что ему понадобится большая поддержка с нашей стороны. У него не самое крепкое здоровье. Это был настоящий удар».
«Ты должен быть готов взять на себя управление, Энтони».
«Я не надзиратель, моя дорогая».
«Однажды ты станешь им, и никто не сравнится с тобой в церковных делах. Это самое доброе, что ты можешь сделать для Саймона. Скажи ему, что в следующее воскресенье ты возьмешь на себя его обязанности. Это сбросит с его плеч огромный груз».
«Мария права, — сказал Ревилл. — Ты тот человек, который должен занять эту нишу».
«Сначала мне придется поговорить с викарием», — сказал Вайн, явно привлеченный этой идеей. «Мне понадобится его одобрение, прежде чем я поговорю с Саймоном Гиллардом».
Они услышали стук в дверь. Мария пошла посмотреть, кто это.
«Возможно, это викарий», — сказал Ревилл. «Он обещал зайти сегодня днем».
«Тогда я воспользуюсь своей возможностью», — сказал Вайн.
Но это был не преподобный Оделл. Они услышали голос, говорящий с Марией, затем по лестнице раздались три пары шагов. Мария вошла в спальню с Колбеком и Лимингом. Поскольку он уже встречался с Ревиллом и Марией, сержант взял на себя руководство представлением. Вайн пожал руки обоим мужчинам.