«Что еще выявили ваши исследования?»
«По сути, я обнаружил, что все, что он мне рассказывал, было откровенной ложью. Как вы можете видеть из этих отчетов, его деятельность, похоже, ограничивалась югом Англии. Я проверил каждую железнодорожную компанию, работающую в регионе, и ни одна из них не предоставляла бесплатный проезд самопровозглашенному миссионеру».
«И, конечно, — сказал Колбек, — он не всегда действует под видом священнослужителя. В случае около Брайтона он утверждал, что является отставным банковским менеджером, который разбогател, делая дальновидные инвестиции. Что касается экскурсионного поезда в Портсмут, — продолжил он, взглянув на отчет, — он выдавал себя за ювелира и умудрился получить от кого-то депозит за ожерелье, которого никогда не существовало».
«Но каждый раз это один и тот же человек», — сказал Таллис. «Я в этом уверен. В каждом случае его описание совпадает».
«И это единственные случаи мошенничества, которые были выявлены, сэр. Несомненно, есть и другие жертвы, которым стыдно выступить и признаться в том, что произошло».
«Я один из них. Мне так стыдно, что он случайно на меня наткнулся».
«О, я не думаю, что это было чисто случайным случаем, сэр. Такой человек прочесывал бы колонки некрологов в поисках подробностей о похоронах. В случае с похоронами в Дувре, разумно предположить, что некоторые из присутствующих приехали на поезде. Он ждал на платформе кого-то в траурном одеянии».
«Я — детектив-суперинтендант», — взревел Таллис. «Неужели он этого не видел?»
«Он увидел человека в беде, сэр. Вы были беззащитны».
«Лови его, Колбек».
«Я сделаю все возможное, сэр».
«И ничего не говори Лимингу о том, что я тебе рассказал».
«Все, что нужно знать сержанту, это то, что мы ищем мошенника».
«С чего вы начнете?»
Колбек улыбнулся про себя. «Мне кажется, я знаю это место».
Наслаждаясь стаканом виски в своем жилье, он пробежал глазами по колонке некрологов и обвел карандашом детали двух похорон в Брайтоне. Поскольку они были в один и тот же день, ему пришлось выбирать между ними, и он выбрал те, которые касались смерти бывшего члена парламента. Это было бы событие, имеющее некоторое значение, поскольку многие посетители приезжали и уезжали на поезде. Убитые горем и застигнутые врасплох, они были бы восприимчивы к его уникальному дару убеждения. Допив виски последним глотком, он подошел к шкафу и открыл дверь.
«Я думаю, пришло время преподобному Янгмену снова появиться», — сказал он со смехом. «Или, возможно, мне следует возвысить его. Да, — решил он, — «Пол, бывший епископ Чичестера, звучит приятно. Уйдя на пенсию в качестве прелата, я заслужу похвалу за то, что взял на себя более скромные обязанности железнодорожного миссионера».
Виктору Лимингу дали задание, которое ему нравилось меньше всего, — путешествовать на поездах по нескольким направлениям. Он посетил несколько городов вдоль южного побережья, разговаривал с работниками станций и давал им описание человека, известного как преподобный Янгмен. В большинстве случаев он уезжал с пустыми руками. Таковы были толпы, заполонившие платформы, что невозможно было различить людей. Он имел больший успех в Дувре и Брайтоне. Начальник станции на одной станции и носильщик на другой ясно помнили священника. Они сказали, что он всегда носил с собой чемодан и путешествовал первым классом. Запросы в полицейских участках в обоих местах не дали никакой дополнительной информации. Мошенник не был известен полиции ни в Дувре, ни в Брайтоне. Тем не менее, он явно находился в этом районе. Установив, где находится основная территория этого человека, Лиминг почувствовал, что может сесть на поезд обратно в Лондон.
Поиски Колбека также включали ряд тупиков. Хотя человек, которого он искал, как сообщалось, находился в столице, ему потребовалась большая часть дня, чтобы выследить его. Когда он, наконец, это сделал, он обнаружил, что Найджел Бакмастер проводил частную репетицию с красивой молодой актрисой в номере эксклюзивного отеля. Не в обязанности Колбека было слишком глубоко вникать в суть полученных ею инструкций, но по опыту он знал, что актер-менеджер всегда смешивал работу и удовольствие таким образом, что они были неразличимы.