«О, я мог бы справиться с большой изоляцией, Виктор. Это бесконечно предпочтительнее суматохи большого города. Здесь у тебя есть время подумать», — сказал Колбек, глубоко вдыхая. «Вдохни этот воздух — никаких следов лондонской вони».
«Все, что я чувствую, — это запах огня, который превратил эту бедную женщину в человеческий пепел». Лиминг посмотрел на фигуру под мешковиной. «Кто она?»
Сэм Гази, носильщик, был невысоким, плотным, пузатым мужчиной лет тридцати с жидкой бородой, которая, казалось, постоянно нуждалась в почесывании. Колбек нашел его тугодумом и бесполезным. Гази не мог вспомнить ни одной женщины, которая недавно приезжала на станцию одна. Он также не имел ни малейшего понятия, что вагон был занят ночью. Лен Хипвелл, напротив, не мог перестать строить догадки о личности жертвы. В потоке догадок, которые он обрушил на Колбека, была спрятана некоторая полезная информация. Хипвелл был самовлюбленным мужчиной лет сорока с дряблым красным лицом и свиными глазками. Когда он разглагольствовал, он засовывал большие пальцы в жилет.
«Если вы хотите знать мое мнение, — сказал он, — то это Мэгги Хобдей».
«Что заставляет вас так думать?»
«Мне приходится слышать всякое на работе, инспектор».
«Вы имеете в виду доказанные факты или пустые сплетни?»
«Слухи, которые до меня доходят, как правило, содержат в себе долю правды».
«А что вам рассказали об этой конкретной даме?»
Хипвелл хмыкнул. «О, Мэгги не была леди, сэр. Она зарабатывала на жизнь, утешая одиноких мужчин — или женатых, если их жены не видели. Все знали о Мэгги».
«Вы действительно видели ее в Равенглассе?» — спросил Колбек.
«Нет, но ее видели в Эгремонте примерно неделю назад».
«Что могло привести ее сюда?»
«Она всегда была в движении», — со знанием дела сказал Хипвелл. «Такие женщины не задерживаются надолго на одном месте. У них либо заканчиваются клиенты, либо их прогоняют разгневанные жены. За эти годы у нее было более чем достаточно неприятностей. Однажды Мэгги бросили в конское корыто в Уайтхейвене».
«Это было бы лучше, чем быть поджегшим в железнодорожном вагоне».
«Запомните мои слова, инспектор. Вон там ее труп. Как только я узнал, что в той карете спала женщина, я сказал, что это Мэгги».
«Вы, должно быть, хорошо ее знали, раз так уверены в этом».
Хипвелл запнулся. «Это совсем не так», — возмутился он. «Я женатый человек и рад, когда... такие женщины, как она, шныряют вокруг. Просто, будучи начальником станции, ты развиваешь шестое чувство по отношению к людям».
Колбек уже выработал ощущение, что болтливый смотритель станции не может оказать никакой практической помощи. Было ясно, что Хипвелл живет в мире сплетен и пересудов, и это делает его суждения ненадежными. Колбеку оставалось задать ему только один вопрос.
«Когда станция остается безлюдной?»
«Это место закрывается в одиннадцать часов вечера, инспектор. Я снова его открываю, чтобы успеть встретить молочный поезд в шесть».
«Поэтому в это раннее время здесь никого нет».
«Нет», — ответил Хипвелл, кивнув в сторону запасного пути. «Если только вы не считаете Мэгги Хобдей, конечно».
Устроившись в King's Arms, Виктор Лиминг стоял у окна своей комнаты и смотрел наружу. Равенгласс был симпатичным городом с обширными остатками римской оккупации на более раннем этапе своей истории. Он был аккуратным, компактным и хорошо построенным. Расположенный в устье, питаемом тремя реками — Эск, Майт и Ирт, — он производил приятное впечатление. Лиминг мог видеть, как ловцы устриц чинят сети и ремонтируют лодки в гавани. Он также мог видеть группы людей, занятых оживленной беседой, и мог догадаться, о чем они говорят.
На станции была ловушка для найма, но, поскольку у него не было багажа, Колбек решил пойти пешком. Когда сержант увидел, что он идет к отелю, он спустился вниз, чтобы встретить его. Они переместились в гостиную, чтобы поговорить наедине.
«Я ждал, пока приедет гробовщик, чтобы забрать тело», — сказал Колбек.
«Да, я видел, как он ехал по улице».
«Что ты узнал, Виктор?»
«Ну, возможно, у меня есть имя покойной», — сказал Лиминг. «По словам местного менеджера, это некто по имени Джоан Меткалф».