Колбек не был уверен, раздражаться ему или радоваться. Впервые в жизни ему придется уступить место Мадлен. Его минутное раздражение исчезло. Слишком любя свою жену, чтобы жалеть ее славу, он расхохотался и заключил ее в объятия.
Большинство людей были бы напуганы перспективой путешествия на север почти в триста миль, но они наслаждались этим. Отправившись из Лондона в пятницу, они провели бы целых три дня вдвоем, вернувшись поздно вечером в воскресенье. Они сели в поезд с предвкушением восторга. Колбек любил железнодорожные путешествия, потому что за окном всегда можно было увидеть что-то интересное. Он был достаточно романтиком, чтобы сетовать на вторжение промышленности в сельскую местность, и достаточно реалистом, чтобы принять необходимость прогресса. Критики утверждали, что появление железных дорог разрушило некоторые из самых красивых пейзажей в Англии, но Колбек считал, что преимущества перевешивают недостатки. Те, кто трудился на фабриках, кузницах, шахтах и мельницах, до сих пор были заключены в тюрьму на целый год в своей мрачной, беспощадной, задымленной среде. Благодаря железнодорожной системе они теперь могли сесть на поезд, чтобы отправиться в деревню или на побережье. Их горизонты расширились во всех отношениях.
По пути было несколько остановок, что позволило Колбеку и Мадлен выйти и размять ноги на платформе. Каждый новый участок пути приносил новые удовольствия. Проезжая через Хартфордшир, Хантингдоншир, Линкольн и Йоркшир, они вспоминали, что — несмотря на всю свою агрессивную индустриализацию — Англия по-прежнему оставалась местом сельской роскоши.
«Мы направляемся в столицу угольной промышленности», — сказал Колбек.
«У вас есть какие-либо возражения против этого?»
«Нет, если это то, чего ты хочешь, Мадлен, — хотя я ожидаю провести много времени, стряхивая пыль со своей одежды. Я думаю, что в окрестностях Ньюкасла есть пятьдесят угольных месторождений».
«Надеюсь, у нас будет время осмотреть сам город», — сказала она. «Это не просто промышленный центр. Там, судя по всему, есть несколько замечательных достопримечательностей».
«Я знаю», — сказал он, ухмыляясь. «Я сижу напротив одного из них».
К тому времени, как они наконец добрались до Ньюкасла, уже наступил ранний вечер. Забронировав номер в отеле Railway Hotel, они отправились исследовать город. Расположенный у реки Тайн, он мог многое предложить посетителям. Интригующие останки римской оккупации соседствовали с более поздними зданиями, многие из которых были построены из гранита. Он был хорошо спланирован и мог вместить более ста тысяч жителей. Бодрящая прогулка была идеальным противоядием от часов, проведенных в поезде. Их особенно впечатлила биржа с ее тремя коринфскими портиками, а также почта, рынок, зал объединенных торговцев и Королевский театр. Это был оживленный город, который источал гражданскую гордость.
Ужин в отеле был на удивление хорош, и они ели от души, наслаждаясь удовольствием от отпуска и желая провести больше времени вместе. После комфортной ночи они рано позавтракали, а затем сели на поезд на железной дороге Ньюкасла и Карлайла. Он счастливо пыхтел около десяти миль, а затем высадил их в Уайламе, деревне, известной им обоим как место рождения Джорджа Стефенсона, одного из величайших пионеров железнодорожного транспорта. То, что когда-то было маленькой фермерской общиной, теперь было раскинувшимся угольным месторождением со всей сопутствующей грязью и шумом. Дальнобойщик доставил их в контору угольной шахты, где они встретили Сета Хупера, крепкого мужчину лет пятидесяти с грубым лицом, доминирующей чертой которого был большой квадратный подбородок. Когда их представили, он был сдержанно вежлив с Колбеком, сохраняя свой интерес к Мадлен.
«Я не мог поверить, что Властелина Островов нарисовала женщина», — сказал он.
«Моя жена расписала несколько локомотивов», — с гордостью сказал Колбек.
«И она сделала это с большим мастерством, сэр. Я знаю, что у нас есть женщины-художницы, обладающие несомненными способностями, но многие ли из них черпают вдохновение в железнодорожной системе?»
«Мадлен уникальна во всех отношениях».
«Еще одна такая незаслуженная похвала, — сказала Мадлен, — и вы заставите меня покраснеть. Я не считаю себя исключительно художником. Я также ангел-хранитель железнодорожной сети. Даже за то короткое время, что я работаю за мольбертом, произошли радикальные изменения и улучшения».