«Я думаю, можно с уверенностью сказать, что это был насыщенный визит», — заметил Колбек.
«На мой взгляд, это было слишком насыщенно событиями, Роберт».
«Ты получила то, за чем пришла, любовь моя».
«Но у меня ее украли на какое-то время», — вспоминает она. «Это было ужасно. Я бы расстроилась гораздо меньше, если бы она забрала мою сумочку или одно из моих платьев».
«Бедная леди просто взяла первое, что попалось под руку, Мадлен. У нее и мысли не было о краже ради выгоды. Клептомания — жестокая болезнь ума», — грустно сказал он. «Это неконтролируемое желание отнимать вещи у других просто ради удовольствия. Ничто из того, что она украла, не имело для нее никакой практической пользы или ценности».
«Все, что я мог сделать, это выразить ей свое сочувствие».
«Я зарезервировал свой для управляющего», — сказал Колбек. «Подумайте, сколько мистер Уитчерч, должно быть, выплатил в качестве компенсации разгневанным гостям. Он сделал все, что было в его силах, чтобы скрыть тот факт, что его мать каким-то образом приобрела копию главного ключа, чтобы иметь возможность войти в любую комнату по своему выбору. Его жена пыталась следить за своей свекровью, но старшая миссис Уитчерч была слишком хитрой. Движимая желанием украсть, она всегда находила способ сбежать».
Мадлен покачала головой. «Она больше не будет этого делать, Роберт».
«Нет, ее кутеж наконец-то закончился. Уитчерч смирился с тем, что они с женой больше не могут справляться с ее выходками. Он отдает свою мать на попечение кузины, которая живет в деревне. У нее будет гораздо меньше возможностей что-либо украсть там и она, в какой-то степени, будет изолирована от искушений. Это не идеальное решение, но оно позволяет избежать клейма помещения его матери в психиатрическую лечебницу. Однако, — продолжил он, оживляясь, — давайте вспомним более приятные стороны нашего отпуска, ладно? Вы достигли своей цели, и мы имели роскошь провести время наедине. Кроме того, конечно, вы доказали, что вы более чем достойны моего детектива».
Она рассмеялась. «Я не знаю об этом, Роберт».
«Примите все это как должное», — настаивал он. «У меня возник соблазн арестовать управляющего. Это вы раскрыли настоящую личность вора. С точки зрения расследования я всего лишь Пыхтящий Билли, древняя реликвия, тогда как вы действительно Лорд Островов — или, должен я сказать, Леди Островов?»
КОНЕЦ ЛИНИИ
Англия, 1852 г.
Мэтью Праудфут был человеком, который настаивал на получении соотношения цены и качества. Будучи одним из директоров Great Western Railway, он вложил значительные средства в компанию и считал, что она дает ему особые привилегии. Когда он узнал, что в тот вечер из Лондона в Суиндон отправляется нерабочий поезд, он фактически захватил его и, как его единственный пассажир, отдал строгие инструкции машинисту. Джеймс Барретт вытирал руки масляной тряпкой, когда дородная фигура Праудфута подошла к локомотиву. Сразу узнав его, Барретт выпрямил спину и почтительно улыбнулся.
«Добрый вечер, мистер Праудфут».
«Мне нужно быть на станции Рединг к восьми часам», — коротко сказал другой. «Я ожидаю, что поездка будет быстрой, но комфортной».
«Но мы не должны останавливаться, сэр», — объяснил Барретт, взглянув на своего кочегара. «Двигатель выводится из эксплуатации, чтобы можно было провести ремонт в Суиндоне».
«По дороге она может оказать мне услугу».
«Я должен выполнять приказы, мистер Праудфут».
«Я только что их отдал. Отвези меня в Рединг».
«Но мне нужно разрешение, сэр».
«У тебя есть разрешение, приятель», — раздраженно сказал Праудфут. «Я поговорил с твоим начальством. Вот почему в поезд добавили вагон первого класса. Это единственный способ, которым я соблаговолил бы путешествовать».
«Да, сэр».
«Помните, что на борту находится директор компании».
«О, я так и сделаю», — пообещал Барретт.
«Я буду следить за работой поезда».
«У вас не будет причин для жалоб, сэр».
«Надеюсь, что нет», — предупредил Праудфут.
И он повернулся на каблуках, чтобы уйти и подойти к охраннику в хвосте поезда. Барретт и Нил смотрели ему вслед. Машинист был жилистым мужчиной лет тридцати с многолетним стажем на Большой Западной железной дороге. Он гордился своей работой. Его кочегар, Альфред Нил, невысокий, худой, угловатый, ему было всего двадцать, тоже был опытным железнодорожником. В отличие от своего напарника, он открыто выражал негодование.