«Только потому, что он был режиссером».
«Да, Джим. Он никогда не позволял нам забывать об этом, не так ли?»
«Что вы имеете в виду?» — спросил Колбек.
«Мистер Праудфут был не очень приятным человеком», — признался Хоули. «Прежде чем мы отправились из Паддингтона, он сказал мне несколько очень гадких вещей».
«Тебе повезло, что он сделал только это, Джордж», — сказал Нил, прежде чем повернуться лицом к Колбеку. «Каждый раз, когда он ехал по железной дороге, у мистера Праудфута были жалобы. Он оштрафовал двух машинистов и одного уволил. Он вынес выговор начальнику станции в Слау и доложил обо всех людях, которые, по его мнению, не преклонялись перед мистером Высоким и Могущественным».
«Другими словами», — заключил Колбек, — «есть те, кто работает в GWR и кто может иметь против него зуб».
«Мы все на него злы, инспектор».
«Это неправда, Альф», — укоризненно сказал Барретт.
«Значит, все, кроме тебя. Ты слишком мягкий, Джим».
«Я никогда не говорю плохо о мертвых».
Колбек интересовался отношениями между тремя мужчинами. Помимо того, что они были коллегами по работе, они были явно друзьями. Джеймс Барретт был старшей фигурой, его любили и уважали двое его коллег, он относился к Нилу почти по-отечески. Главной заботой машиниста было доставить свой локомотив в Суиндон. Все, что беспокоило Альфреда Нила, так это тот факт, что он провел ночь отдельно от своей молодой жены. Железнодорожная полиция сообщила ей, что его возвращение задержится, но не дала никаких подробностей. Это заставило пожарного занервничать. Джордж Хоули был слабым человеком, который вставал на сторону любого, кто, казалось, был на подъеме во время спора.
Переведя взгляд с одного на другого, Колбек задал им вопрос.
«Кто-нибудь из вас возражает против обыска?» — спросил он.
«Нет», — спокойно ответил Барретт. «Я бы не стал этого делать, инспектор, хотя на самом деле не вижу в этом смысла».
«Убийца забрал у мистера Праудфута некоторые вещи».
Водитель напрягся от возмущения. «Вы ведь не думаете, что мы имеем к этому какое-то отношение?»
«Нет», — сказал Колбек, — «я не знаю. Но я хочу быть абсолютно уверен».
«Вы не имеете права меня обыскивать», — сердито заявил Нил.
«Вот почему я прошу вас вывернуть карманы самостоятельно». Он указал на дюжего полицейского, стоявшего в дверях. «Если вы находите это слишком навязчивым, мистер Нил, я мог бы попросить констебля Рейнольдса помочь вам».
Нил вскочил на ноги. «Держите его подальше от меня!»
«Тогда сделай, как я прошу. Положи свои вещи на тот стол».
«Давай, Альф», — покорно посоветовал Барретт. «Делай, как говорит инспектор. Это касается и тебя, Джордж».
«Я не вор», — запротестовал Хоули.
Тем не менее, он опустошил карманы и выложил на стол свои немногочисленные пожитки. Барретт последовал его примеру, а после некоторых уговоров — и Нил. Они даже подчинились обыску констебля Рейнольдса, который искал предметы, спрятанные у них. Ничего не было найдено.
«Спасибо, джентльмены», — сказал Колбек. «Я думаю, можно с уверенностью сказать, что вы исключены из числа возможных подозреваемых».
«Это значит, что нас отпустили, сэр?» — спросил Барретт.
«Не совсем».
«Но нам нужно доставить поезд в Суиндон».
«Мне нужно сначала осмотреть его, мистер Барретт. В конце концов, это место преступления. Я хочу, чтобы вы все трое были там со мной, пожалуйста».
«Почему?» — спросил Хоули, собирая свои скудные пожитки.
«Потому что я хочу, чтобы вы показали мне, где именно вы находились в то время, когда, по всей вероятности, был убит мистер Праудфут».
Когда преступление было обнаружено накануне вечером, поезд отогнали на запасной путь. Он состоял из локомотива, шестиколесного тендера, вагона второго класса, вагона первого класса и тормозного вагона. Поезд охраняли два железнодорожных полицейских в форме, которые встали по стойке смирно, увидев приближающегося инспектора. Когда они приблизились, Роберт Колбек восхищенно оглядел паровой двигатель, сверкавший в утреннем солнце. У него была высокая труба, гладкий, компактный котел и большая куполообразная топка. Два его ведущих колеса были 84 дюйма в диаметре, а его название — Castor — было выгравировано большими латунными буквами.