Впрочем, были у господина Фатагара и другие особенности. Кроме торговли шелком, он промышлял и иными делами. Такими, о которых предпочитал не рассказывать кому попало. И уж конечно о них не следовало знать молодому, вспыльчивому и глупому Мэзарро.
Например, не следовало знать Мэзарро об одной встрече, которая была назначена в загородном доме Фатагара на вечер. Посетитель, ожидавшийся там, был настолько необычен, что торговец отпустил на этот вечер всю прислугу, оставив только одного старого слугу, которому всецело доверял – не потому, что слуга был старым и преданным господину, но потому лишь, что у него был отрезан язык. Так что ничего лишнего тот сболтнуть бы не смог даже при очень большом желании.
Впрочем, насколько можно было считать человека, явившегося к Фатагару с визитом, необычным? Это уж с какой стороны посмотреть. Звали Фатагарова гостя Сабаратом из Халисуна. Это был рослый, гибкий, загорелый человек с небольшой черной бородкой, окаймляющей хищное лицо с острыми чертами и пронзительными светлыми глазами. В определенном смысле он был очень красив.
Казалось, трудно сыскать на свете двух человек, настолько не похожих друг на друга, как этот халисунец и саккаремский торговец шелком. Господин Фатагар, невысокий, полный, с холеными пухлыми руками и бледным лицом, любил окружать себя роскошью. Множество роскошных безделушек наполняли его комнаты, делая их душными. Казалось, здесь можно с непривычки задохнуться, столько вокруг стояло кувшинчиков, вазочек, подушечек, искусственных цветов, сработанных из различных драгоценных и полудрагоценных камней, статуэток, вырезанных из кости и самоцветов, разбросанных повсюду крошечных носовых платочков – шелковых и кружевных, белоснежных и пестрых.
Посреди всего этого океана роскоши в большом кресле с резными подлокотниками, выполненными в виде бьющих хвостом морских драконов, восседал сам господин Фатагар и поигрывал маленьким веером на тонкой золотой рукояти.
– Ну, какие новости? – растягивая слова, жеманно осведомился Фатагар. И усмехнулся, махнув рукой в сторону кресла, которое, в пару первому, стояло у небольшого тонконогого столика, обильно инкрустированного перламутром.
Халисунец кивнул Фатагару в знак приветствия и бесцеремонно плюхнулся в кресло, положив свои длинные ноги в пыльных дорожных сапогах прямо на хрупкий столик.
Столик опасно захрустел.
– Э-э… – протянул Фатагар, слегка похлопывая своего гостя веером по плечу. – Друг мой… Дело в том… Э-э… Нельзя ли, понимаете ли… убрать… Вещица старинная, весьма ценная… Я достал ее с большим трудом и, думаю, здорово за нее переплатил.
– Денежки счет любят, – одобрительно вставил Сабарат. Он от души забавлялся.
– А я, – продолжал Фатагар, – весьма привязан к своим… э-э… вещам.
Халисунец широко ухмыльнулся, блеснув в черной бороде ослепительно белыми зубами, и снял наконец ноги со столика. Фатагар явно вздохнул с облегчением.
Несмотря ни на что, эти двое великолепно понимали друг друга. Как бы ни разнились они внешне, на самом деле и Фатагар, и Сабарат были вылеплены из одного теста. Только для изготовления Фатагара Богам потребовалось теста куда больше.
– Проклятье! – вскричал Сабарат. – Но тогда я, с вашего позволения, сниму сапоги! Дьявольски устали ноги. Пришлось побегать, друг мой, пришлось проделать долгий, многотрудный путь.