Домаслава глядела на смеющихся мужчин обезумев от боли и страха. Казалось, она и впрямь плохо понимает, где находится и что с ней происходит. Арих невольно покачал головой. Как это удалось Винитарию за одну только ночь превратить уверенную в себе, красивую девушку в это забитое, почти не похожее на человека существо?
Винитарий уловил неодобрительный взгляд своего меткого лучника.
– А ты, Арих? – спросил он, все еще посмеиваясь. – Будешь участвовать?
– В чем? – в упор спросил Арих.
– Гляди! – обратился к Домаславе Винитарий. – Вот человек, который убил твоего любовника!
Арих встретился с девушкой глазами. Он и не думал опускать взора. Там, у старого дуба, он поступил так, как считал нужным. Кунс принял его к себе, кунс дает ему и кров, и одежду, и оружие, кунс кормит из своих рук. Не защитить его – значило поступиться долгом.
Домаслава закусила распухшие губы. Она боялась закричать. Плоское узкоглазое лицо стрелка вызывало у нее необоримый страх.
– Красивая была, – сказал Арих с укоризной, обращаясь к Винитарию. – Зачем ты ее бил?
– Захотелось мне, вот и бил, – резко ответил кунс. Он почувствовал в тоне стрелка осуждение, и это ему ох как не понравилось. – Так будешь участвовать в жеребьевке? Если да, то дай Бледе что-нибудь из своих вещей.
– Для чего? – не понял Арих.
– Чтобы все по справедливости, – терпеливо разъяснял непонятливому Винитарий. Решил, что по первости не смекает Арих, дикий степной человек, какое веселье ему выпало. – Девушку эту я отдаю своим дружинникам на потеху. Понял ты наконец, дикарь? А чтобы никто из вас не остался в обиде, предоставим Богам решать: кто первый возьмет девчонку, кто второй – и так далее…
– БОГАМ? – Арих, казалось, не верил собственным ушам. – Ты думаешь, Боги участвуют в этом грязном деле? Для чего ты приплел их к этому? Смотри, Винитарий, они тебя покарают! Сколько я знаю Богов, все они мстительны и не любят грязи, а ты, похоже, разводишь ее нарочно, кунс!
Теперь замолчали уже все. Арих забылся – он упустил из виду, что давно уже не был вождем, хааном, что теперь он обыкновенный дружинник, один из многих в свите Винитария. Он говорил как вождь и сын вождя. И почему-то никто не посмел его прервать.
Винитарий пришел в себя первым.
– Одумайся! – прошипел он. – Ты никак вздумал меня учить перед всей дружиной, Арих?
– Ты прав, – просто согласился Арих. – Сам бы я не потерпел такого от простого дружинника – стало быть, не потерпишь и ты… Прости, кунс!
Винитарий счел извинения достаточными. По поведению Ариха он давно уже догадывался: новый дружинник, должно быть, знатного рода и там, у себя в Степи, не последним зачерпывал суп из общего котла.
Он передал Домаславу Бледе и ушел, оставив своих комесов самостоятельно решать, какой судьбе предать заплаканную наложницу. Почему-то Винитарию не захотелось вступать в долгие пререкания со строптивым стрелком. Как бы там ни было, а Ариху он обязан жизнью. Такие долги Винитарий помнил. По крайней мере, некоторое время.
Долго решать не пришлось. Арих без особенных размышлений взял лук и стрелы и вскочил на стол – как был, босой.
– Я заберу ее себе! – объявил он, настороженно поглядывая по сторонам.
Магула бесстрашно подошел к приятелю, не обращая внимания на нацеленную прямо ему в грудь стрелу.
– П-послушай, з-зачем тебе это? – спросил могучий сегван. – Н-наложница – д-дрянь д-девчонка, сам в-видишь… Н-не ты ли г-говорил, что "ж-женщина" и "ч-человек" – н-не одно и т-то же?