– Не знаю, – честно призналась она.
– Тогда я не хочу есть.
– Но ты голоден.
– Плоть животного? Нет! А ты готова дать право животному воспользоваться твоей плотью подобным образом?
Клари было неинтересно слушать весь этот бред. Она положила перед ним пищу и подала чашку с водой. Брак осушил чашку и, дернувшись, поднял голову:
– Ну, Клари, и что же они сделали со мной?
– Не знаю. Мне ничего не сказали.
К ее удивлению, он воспринял эту весть спокойно. А вот Клари чувствовала себя ничтожеством и потому продолжала злиться.
– Эта женщина упомянула «послеоперационные средства». Мне сделали операцию? – не отступал юноша.
– Я же сказала тебе, что не знаю.
Он лежал спиной на подушке и хмурился. Дверь в детскую открылась, вошли двое мужчин, неся на руках двух спящих детей.
– Укладывайте их сюда, – сказала Ада. – Все прошло благополучно?
– Идеально, – ответил мужчина. Он казался очень усталым. – Кто следующие трое?
– Трое? – переспросила Ада. – Я думала, вы берете только по двое.
– Нет времени, – ответил утомленный мужчина. – Одного придется оставить так. Йани говорит, у нас есть всего несколько часов. Снимаемся…
– Часов? – переспросила Ада. – Но это невозможно! Для восстановления…
– Их необходимо вернуть назад, Ада, – ответил мужчина. – Не спорь со мной и не возражай Йани, если тебе дорога твоя голова. С детьми ничего не случится… Однако оружие и средства обнаружения у тримонцев оказались лучше, чем мы предполагали.
– Но мне нужно отыскать Бена Ко, – пыталась напомнить о себе Клари, но никто не слушал ее.
Ада мрачно сказала:
– Мы будем готовы.
И Клари вдруг увидела ту Аду, которой не замечала прежде: преданную Служительницу Мира, прятавшуюся в пышном теле няни. Брак спросил:
– И какое же дерьмо тут творится?
– Христе Боже, – проговорил мужчина, взяв сразу двух детей. – Надеюсь, ему еще ничего не сказали?
– Йани хочет это сделать, – заметил другой. – В конце концов, парень – особый случай. И наш залог. – Оба они вышли, унося троих детей.
Клари не могла усидеть на месте. Отмахнувшись от назойливых вопросов Брака, она подошла к ребенку, который оставался в детской. Девочка трех лет играла пластмассовым кубиком, в который можно было вставить разные пластиковые детали через прорезанные в гранях отверстия. Клари поглядела на сосредоточенную малышку, старавшуюся пропихнуть куб в треугольное отверстие. Так чего же лишилось это дитя?
«Парень – особый случай», – сказал Служитель о Браке. А разве не особый случай она сама? Ведь Мастер прямо так и сказал. Возможно, Йани просветит и ее, и Брака. Или это сделает кто-либо другой?
Большая комната, в которую Клари осторожно выбралась впервые за шестнадцать часов, оказалась совершенно безлюдной. Она в потрясении замерла на пороге.
Кровь пятнала пол. Вокруг валялись какие-то предметы, торчавшие из полотняных мешков или разбитые. Оба больших ящика, которые на глазах Клари двое мужчин внесли в комнату, стояли с открытыми крышками. Клари заглянула внутрь.
В первом остались только кровавые пятна. Во втором оказался мертвый пещерный гайлут. Она нагнулась и потрогала зверя; тело казалось холодным, хотя охладитель был явно выключен. Неужели этих животных принесли, чтобы бросить в полевую кухню в качестве источников белка для хлеба и супа?
Нет. Внутри охладителя змеились разные трубки; зонды и инъекторы были подсоединены к телу гайлута, хотя ни один из них не работал. Животный белок для полевой кухни всего лишь сохраняли холодным, не более. Или она ошибается? Клари еще не проходила курсов выживания в полевых условиях; их читали на третьем году обучения.
Дверь в заднюю комнату открылась, из нее вышла женщина в окровавленном хирургическом костюме, который она немедленно сняла.
– Все трое чувствуют себя хорошо, – удовлетворенным, но утомленным голосом обратилась она к Клари. – Во мне они более не нуждаются. Разбуди меня перед тем, как надо будет уходить. – Она расстелила одеяло, улеглась и немедленно уснула – мертвецким сном человека, проведшего на ногах не один день.
Клари заметила в углу свою матерчатую сумку. Кто-то уже упаковал и застегнул ее.
Йани вышел из операционной, негромко переговариваясь на ходу с двумя Служителями. Клари не сумела разобрать слов. Когда он договорил, все трое направились к детской, и Йани поманил за собой Клари.
– Ада, мы уходим, – обратился он к няне. – Остальные трое детей будут здесь через несколько минут. Так уж получилось. Ты вылетаешь последним рейсом скиммера, у нас остался только один аппарат, и он не может взять сразу всех. У тебя есть около часа – сделай для детей все необходимое. Пройдет пять или шесть часов, прежде чем тримонцы доберутся до них. И я не хочу, чтобы хотя бы один из малышей почувствовал жажду или споткнулся и поцарапался. Кел даст тебе мягкие ремни, чтобы пристегнуть их к койкам.
Ада кивнула, Клари даже не предполагала, что на лице ее может появиться столь жесткое выражение.
– Клари, – сказал Йани девушке, – веди меня к Браку.
Йани взял табурет Ады, единственное сиденье в скудно обставленной комнате, и сел возле Брака. Клари осталась стоять. Брак с ненавистью посмотрел на Йани:
– Что вы сделали со мной!
– Превратили тебя в залог мира между твоей страной и Игнацией.
– Не понимаю!
– Естественно. – Йани на мгновение закрыл глаза, и Клари вдруг испугалась, что он, как и врач, немедленно заснет. Однако Йани собрался и поглядел на Брака с неким подобием доброты.
– Брак, кто выиграет эту войну?
– Пока это никому не известно.
– Ты ошибаешься. Это известно нам. Победит твой народ, тримонцы, и победит достаточно скоро. Вы обладаете преимуществом в технике. А также лучшими землями, большими урожаями, правами на горные разработки, а еще грамотностью.
– Они первыми напали на нас, – вспыхнул Брак, и Клари поняла, что в глубине души юноше неудобно оттого, что его страна обладает неоспоримыми преимуществами.
– Конечно, на вас напали, – сказал Йани, проведя ладонью по грязным волосам. – У игнациев много молодежи, ими управляют старики, что почти всегда влечет за собой войну, гражданскую или внешнюю… или революцию. Демография определяет судьбу страны.
Брак уставился на собеседника, открыв рот.
– А ты думал, что главное – идеология, верно? Свобода против угнетения. Образование против невежества. Равенство против разделенного на классы общества, управляемого женщинами из высших его групп. Это не так. Это справедливая война.
Клари не сумела сдержаться:
– Но… но что мы сделали, чтобы остановить ее? Что мы сделали с этими детьми и почему?
– Мы не смогли остановить войну. Мы лишь предотвращаем ее жестокие последствия, бурю насилия после войны. Больше не будет единого Тримона против покоренной Игнации. Будет страшное разделение в самом Тримоне.
– Почему? – удивилась Клари.
– Знай, мы только что нарушили глубочайшие верования тримонцев в отношении их собственных детей. Десятеро – девять таких маленьких и трогательных плюс присутствующий здесь Брак – необратимо утратили свою биологическую целостность. Их сердца были удалены, уничтожены и заменены сердцами пещерных гайлутов.
Клари глядела на Йани. Она не верила своим ушам. Брак завыл и вцепился пальцами в собственную грудь.
– Вы… мы… пытали детей? – спросила Клари.
– Нет, – усталым голосом ответил Йани, – их не пытали, им не причинили вреда. Ксенотрансплантаты были специальным образом обработаны, чтобы предотвратить отторжение. Сердца гайлутов прослужат этим детям весь отпущенный им срок жизни… Ада, ты нам нужна. Дай мальчику успокоительное.
– Но… Зачем все это сделано? – ужаснулась Клари.
– Затем, что мы – Служители Мира, – произнес Йани.
Клари не отводила от него глаз. Окровавленный пещерный гайлут в охладительном баке, пятна крови на полу… младенец, наделенный сердцем вонючего и мерзкого пожирателя падали…