Ибо я вижу конечный результат: тиранию не человека, так закона, не закона, так толпы, не толпы, так жестоких традиций. Вы, говорящие о демократии, больше всего на свете боитесь свободы — не для себя, для своего ближнего. Вам комфортнее общаться с машинами, чем друг с другом.
Сторм погрузилась в молчание. Она задумчиво ласкала взглядом деревья, которые, казалось, тянулись к ней:
— Я часто думаю, что пагубные перемены начались в этом тысячелетии, когда земные боги и их Мать были низвергнуты теми, кто поклонялся богам небесным… — Она встряхнула головой, словно желая избавиться от тяжелых мыслей, и спокойно продолжила: — Итак, Малькольм, запомни, что Хранители — защитники жизни, жизни во всей ее целостности и во всех ее проявлениях, в ее многогранности и ее трагичности. А Реформисты стремятся переделатьмир — и, скорее всего, по образу и подобию машины. Конечно, я упрощаю. Возможно, когда-нибудь я сумею объясните лучше… Но скажи: на какой стороне ты?
Локридж любовался Сторм — она сидела в позе молодой дикой кошки.
— Ты ведь уже изучила меня, — ответил он.
— Как я боялась ошибиться, — прошептала она.
Не успел Локридж открыть рот, как Сторм уже улыбалась:
— Тебя ожидают несколько весьма интересных месяцев.
— О Господи, любой антрополог заложил бы душу дьяволу, только бы оказаться здесь! Я и сам не могу поверить, что мне так повезло.
— Впереди много опасностей, — предупредила она.
— Опиши мне ситуацию. Какие у нас задачи?
— Это трудно понять, но ты сумеешь, — сказала Сторм. — Главное: борьба между Хранителями и Реформистами идет не в пространстве, а во времени. Мне известно, что один из опорных пунктов Реформистов расположен в периоде царствования Харальда Синезубого. Религия асов имела одного Отца Неба, а введение христианства, сохраняя эту традицию, привело к появлению абсолютной монархии и в конце концов к государству рационалистического типа. Именно из этого времени и были люди, которых мы встретили.
— Что? Подожди! Ты хочешь сказать, что человек способен изменить прошлое?
— Да, хотя это невероятно трудно — история обладает громадной инерцией. К тому же мы сами, путешественники во времени, вплетены в ткань событий и никогда не знаем наверняка, то ли мы действительно меняем историю, то ли наши действия были, так сказать, запрограммированы ею.
— Итак, — продолжала Сторм, — в моем времени Реформисты владеют западным полушарием, а Хранители — восточным. Я возглавляла экспедицию в двадцатый век, в Америку. Но мы не сумели создать серьезный опорный пункт, потому что ваше время — эпоха Реформистов. Ты даже не представляешь, сколько их действует в вашем периоде. Но он нужен и нам, потому что только в вашем веке впервые появляется возможность достаточно просто и незаметно приобрести необходимое оборудование — транзисторы, полупроводники, лазеры. Под видом поисковых работ мы соорудили подземные установки, изготовили активатор и проложили новый туннель. Мы планировали воспользоваться туннелем и внезапно атаковать противника в нашем собственном времени, в центре владений Реформистов. Но в тот момент, когда мы завершили работы, на нас напал Бранн. Враги были сильнее… Ума не приложу, кто нас выдал. Кроме меня, никто не уцелел… Больше года я плутала по Соединенным Штатам в поисках пути домой. Я понимала, что каждый туннель тщательно охраняют. Возможности Реформистов в периоде Ранней Индустриальной Цивилизации велики. Мне не встретился ни один Хранитель.
— На какие же средства ты жила? — воскликнул Локридж.
— Выражаясь вашим языком — грабежом.
Локридж был изумлен до глубины души. Сторм рассмеялась.
— Это энергетическое ружье может быть настроено таким образом, чтобы оглушить противника. Поэтому у меня не возникало проблем достать несколько тысяч долларов. Ты меня порицаешь?
— Стоило бы, — невесело ответил он. — Но не могу.
— Я думала, что ты осудишь, — мягко произнесла Сторм. — Ты даже лучше, чем я ожидала… Так вот, мне был нужен помощник и телохранитель. Я искала спутника. В прошлые века женщины, странствующие в одиночестве, вызывали, мягко говоря, подозрение. А мне необходимо было проникнуть в прошлое. Я выяснила, что в том датском туннеле не было вражеских охранников. Иного пути не оставалось. Но, честно говоря, мы очень рисковали — ты имел возможность убедиться в этом… Сейчас мы уже на месте, то есть в нужном времени. Далеко отсюда, на Крите, где люди еще верны старым богам, расположена база Хранителей. К несчастью, я не могу вызвать их. Реформисты тоже активно действуют в этой стратегически важной зоне. Они могут перехватить сигнал — и тогда все кончено. Но если мы сумеем добраться до Кносса, нас снабдят охраной и проводят из одного туннеля в другой, до моего собственного времени. А ты, если захочешь, вернешься в свой век. — Она поежилась. — У меня остались деньги в твоей стране. Ты сможешь воспользоваться ими.
— Ни слова об этом, — перебил ее Локридж. — Как мы доберемся до Крита?
— Морем. Между Средиземноморьем и местом, где мы с тобой находимся, ходят торговые суда. Лим-Фьорд расположен неподалеку, и туда летом должен прийти корабль из Иберии. Иберийцы почитают богов мегалитической эпохи. Потом мы можем пересесть на другое судно. Это путешествие займет не больше времени, чем пеший переход по янтарному пути, и будет менее опасным.
— М-м-м… Допустим. И полагаю, у тебя достанет металлических побрякушек, чтобы оплатить плавание?
Сторм гордо выпрямилась:
— В любом случае, — надменно сказала она, — люди сочтут за честь оказать услугу Той, Кого они почитают.
— Что? — Локридж раскрыл рот от изумления. — Ты хочешь сказать, что можешь сыграть…
— Нет, — перебила Сторм. — Я и есть Богиня.
Лучи восходящего солнца покрывали пропитавшуюся росой землю белой дымкой. Капли воды скатывались с листьев, и, сверкнув, гасли в густых зарослях кустов и папоротника. Лес наполнился птичьим пением. Высоко в небе кружил орел, и зарево золотило его крылья.
Кто-то тронул Локриджа за плечо, и он проснулся. Малькольм долго тер опухшие веки. Вчерашнее приключение опустошило его, в голове гудело, мышцы ломило от боли.
— Вставай, — приказала Сторм. — Я развела костер. А ты приготовь завтрак.
С Локриджа мигом слетел сон: Сторм хлопотала у костра совершенно обнаженная. Он издал возглас, полный удивления, восторга и — благоговения! Он просто не мог представить, что человеческое тело способно быть настолько прекрасным.
Однако его не влекло к Сторм. И не только потому, что она не испытывала и тени смущения и вела себя так, словно рядом находилась другая женщина или собака. Простой смертный не может волочиться за Никой Самофракийской.
Лес огласился громким ревом. Стая глухарей поднялась в воздух. Птиц было так много, что они, казалось, заслонили солнце.
— Что это? — спросил Локридж. — Буйвол?
— Зубр, — ответила Сторм.
И в этот миг до него окончательно дошло, где они очутились. Он вылез из мешка и почувствовал, что мерзнет. А вот Сторм ничуть не страдала от холода, хотя в ее волосах блестели капли росы. «Неужели передо мной обычный человек? — подумал Локридж. — После всех наших приключений, перед лицом грядущих испытаний — и ни усталости, ни волнения. Сторм не придется изощряться, чтобы заставить жителей Крита преклонить колени пред Лабрис…»
Сторм присела на корточки и открыла один из пластиковых пакетов, взятых в туннеле из контейнера:
— Нам понадобится другая одежда. Надень вот это.
Локридж с обидой отметил ее командный тон, однако послушно раскрыл пакет и обнаружил короткую синюю накидку из неплотной шерстяной ткани, с застежкой в форме рунической буквы. Малькольм достал тунику, натянул ее через голову и перепоясал ремнем. На ноги полагались сандалии, а голову пришлось обвязать лентой, разрисованной зигзагообразным узором. Кроме этого, он нашел в пакете ожерелье — медвежьи когти и ракушки, нанизанные на крепкую нить, и кремневый кинжал, напоминающий по виду лист, — такой тонкой работы, что, казалось, он был выкован из металла. Рукоятка оружия была обернута кожей, а футляр из березовой коры заменял ножны.