Но Мариус, казалось, чувствовал себя легко и свободно. Он удобно устроился на некоем предмете меблировки столь модернистского дизайна, что трудно было сказать, кровать это или кресло. Я пожал плечами. Что ж, сам я научился бороться с клаустрофобией, значит, смог и он.
Я принял ванну, побрился и небрежно скатал в комок большую часть терранской одежды, которую носил во время перелета. Вещи были удобные, но явиться в них на Совет Комина было невозможно. Я надел штаны из замши, сапоги с короткими голенищами и ловко зашнуровал алый камзол, лишний раз продемонстрировав умение обходиться одной рукой. Я все еще испытывал некоторый комплекс неполноценности по этому поводу. Короткий плащ традиционных цветов рода Элтонов скрывал мое увечье. Я почувствовал себя так, словно сменил кожу.
Мариус бесцельно бродил по комнате. Я по-прежнему не ощущал исходящих от него знакомых, привычных, родственных биотоков. Я вроде бы смутно припоминал его голос и манеры, но ощущения близости, свойственного телепатам из родов, входящих в Комин, не возникало. Интересно, он чувствует то же самое или нет? А может, это просто воздействие прокаламина?
Я растянулся на постели, закрыл глаза и попробовал заснуть. Но даже тишина мешала мне. После восьми дней в космосе под непрерывный вой двигателей при постоянном отупляющем действии седатива в крови… В конце концов я сел и придвинул к себе один из своих чемоданов — тот, что поменьше.
— Мариус, сделай мне одно одолжение.
— Конечно. Какое именно?
—
—
—
—
—
—
—
—
мое ощущение отвращения и удовольствия…
Пока я был вне Дарковера, матрица оставалась как бы мертвой. Она словно спала. А теперь, скрытая между клинком и рукоятью нашего фамильного меча, матрица ожила. И заставила меня задрожать. Вне Дарковера это был просто обычный кристалл, но теперь, подобно живому существу, он наполнился странной, могучей и живительной энергией.
Как правило, матрицы совершенно безопасны. Это всего лишь металлические или каменные пластины, способные отзываться на сигнал, поданный на психокинетической волне определенной длины, заставляющий их излучать энергию. Матричная механика, что бы ни думали о ней земляне, это просто наука, освоить которую может каждый. Самый обычный специалист по матрицам способен научиться излучать необходимые психокинетические сигналы вне зависимости от своих врожденных телепатических данных. Конечно, телепатам этого достичь гораздо легче, особенно в высших сферах матричной механики.
Но то была МАТРИЦА ШАРРЫ! Настроенная не только на телепатические центры мозга, но на всю нервную систему, центральную и периферийную.
И обращаться с нею было опасно. Матрицы такого типа по традиции прячут в каком-либо оружии. Впрочем, матрица Шарры сама была страшным оружием. И лучше всего было спрятать ее в рукояти меча. Или еще лучше — в литиевой бомбе. В такой бомбе, которая могла бы взорваться и уничтожить и эту матрицу… и меня вместе с нею…
Мариус неотрывно смотрел на меня. Лицо его застыло от ужаса. Он весь дрожал.
— Это же матрица Шарры! — шепотом произнес он, едва разжимая губы. — Зачем она тебе, Лью? Для чего?
Я повернулся к нему.
— Откуда ты знаешь, что это такое?… — хрипло спросил я.
Ему никогда и никто не рассказывал об этом. Такое решение принял отец. Я встал. Подозрительность вновь овладела мною. Но я не успел договорить. Меня прервал внезапный сигнал интеркома. Мариус взял трубку. Потом протянул ее мне.
— Это официальный запрос, Лью, — тихо произнес он.
— Третий департамент, — раздался в трубке четкий, бесстрастный голос, когда я назвал себя.
— Ад Зандру! — пробормотал я. — Так скоро? Нет-нет, продолжайте, это я не вам.
— Официальное уведомление, — услышал я монотонную речь. — Мы получили официальное заявление о намерении убить в честном поединке некоего Льюиса Элтона-Кеннарда-Монтре-Элтона. Заявитель назвал себя Робертом Рэймоном Кадарином. Адрес неизвестен. Уведомление представлено в соответствии со всеми юрдическими нормами. Прошу подтвердить получение или представить юридически приемлемый отказ с объяснением причин.
Я с трудом проглотил застрявший вдруг в горле комок.
— Уведомление принял, — наконец произнес я и повесил трубку. Меня прошиб-пот. Мариус подошел и сел рядом.
— Что случилось, Лью?
Сердце щемило, и я растер грудь рукой.
— Я только что получил уведомление о намерении убить меня.
— Черт! Уже? От кого?
— Ты его не знаешь. — Мои шрамы на лице вдруг свело судорогой. Кадарин! Предводитель восставших под знаменем Шарры! Когда-то мой друг, теперь заклятый враг. Да, он не терял времени даром. Сразу призвал решить наш старый спор. Интересно, а он знает, что я потерял руку? До меня с запозданием, как сквозь туман, дошло, что это как раз вполне законная и приемлемая причина для отказа. Я попытался успокоить взволнованного Мариуса.
— Не обращай внимания. Кадарина я не боюсь. Это же будет честный поединок. А он не слишком хорошо владеет мечом. Он…