— Лекарство легко впитывается через язык, — подсказал Эймос. — И действует быстро.
«Боже, надеюсь, парень прав. Я его голыми руками убью, если Лори это не поможет».
Я постепенно вылил унцию или две ей на язык. Прошло несколько секунд. И еще. Тридцать секунд, сорок…
— Проклятие! Когда это должно подействовать?
Словно услышав мои слова, Лори простонала.
— Лори? — Я похлопал ее по щекам.
— М-м-м… — Она открыла глаза. И улыбнулась! — Фил?
— Да, дорогая. Все в порядке.
— Лори! — окликнул ее Эймос.
Лори встала.
— Эймос? А ты почему здесь? Да еще связанный?
Она посмотрела на него, потом на меня. Как на сумасшедших.
— Неважно. Это долгая история, — ответил я и направился к Эймосу. Я даже улыбнулся ему. — Хорошо, что ты оказался прав, парень.
Он улыбнулся в ответ.
— А где твоя мама и Эмма? — спросил я Лори.
— Поехали в похоронное бюро, — печально ответила Лори. — Договариваться о погребении. Они взяли твою машину. Мама нашла ключи у тебя в сумке.
Она заплакала. Эймос, когда я развязал его, обнял ее, утешая.
— Ты можешь объяснить, что с тобой случилось? Ну, когда мама и сестра уехали? — спросил я Лори.
— Ну… ко мне зашла одна очень любезная дама… она продавала мыло, духи, всякие домашние мелочи… Она назвала компанию, на которую работает, но я о такой никогда не слышала. И она меня спросила, не хочу ли я понюхать новые духи. Они замечательно пахли… удивительная смесь океанской свежести и лилий, а потом… потом вы меня окликнули, и я увидела связанного Эймоса… А что случилось? Я упала в обморок?
— Вообще-то… — начал я.
— Гм-м, мистер… гм-м… Фил… — прервал меня Эймос.
— Я доктор д’Амато, но друзья зовут меня Фил, а ты заслужил такое право.
— Спасибо, доктор д’Амато… извините, Фил. По-моему, нам не стоит здесь оставаться. Эти люди…
— О чем ты?
— О том, что мне не нравится свет в этом доме. Они убили моего отца, отравили Лори, и как знать, что еще они могли подложить…
— Ясно, я тебя понял, — проговорил я, вспоминая ферму Штольцфуса. Ферму Эймоса. Угли и пепел.
Я вопросительно взглянул на Лори.
— Я в полном порядке, — сказала она. — Но почему мы должны куда-то уходить?
— Давайте все же выйдем, — решил я. Мы с Эймосом вывели Лори на улицу. И первое, на что я обратил внимание: Сара и машина Мо, на которой мы приехали, исчезли.
А второе — обжигающий жар на затылке. Я подтолкнул Лори и Эймоса, перебежал с ними на противоположную сторону улицы и, прищурившись, обернулся к дому.
Из каждого окна вырывались яркие бело-голубые языки пламени, облизывая крышу и стены. Такого оттенка мне еще видеть не доводилось.
Лори испуганно вскрикнула. Эймос прижал ее к себе.
— Светлячки, — пробормотал он.
Дом сгорел дотла за несколько минут.
Мы стояли, онемев и дрожа, очень и очень долго.
До меня наконец дошло, что я тяжело дышу. Аллергическая реакция! Сара!
— Наверное, они увезли Сару, — продолжил я.
— Сару? — удивился Эймос, прижимая к себе еще всхлипывающую Лори.
— Сару Фишер, — пояснил я.
Лори и Эймос кивнули.
— Она была другом моего отца, — добавила Лори.
— Она моя сестра, — сказал Эймос.
— Что? — Я повернулся к нему. Лори отпрянула и тоже посмотрела на Эймоса, чье лицо как-то странно и мучительно исказилось от ненависти и жалости одновременно.
— Она покинула наш дом более десяти лет назад, — заговорил Эймос. — Я тогда был еще совсем маленьким. Сказала, что не в силах больше выносить путы нашего ordnung [4], мол, это все равно что согласиться быть дебилом до конца жизни. И она ушла из дома, начала учиться. Думаю, она связана с теми, кто убил моего отца и сжег дом Лори.
Я внезапно ощутил во рту вкус вчерашнего винограда — сладость, смешанную с удушающим дымом, — и меня замутило. Я сглотнул и сделал медленный глубокий вдох.
— Послушайте, — сказал я, — мне до сих пор не совсем ясно, что здесь происходит. Я приехал и нашел Лори без сознания, но ведь ты или кто угодно мог ей чего-то подмешать в апельсиновый сок. Дом только что сгорел, но и это может оказаться самым обычным поджогом — облитые бензином тряпки, как у нас в Нью-Йорке. — Правда, такого яростного пожара я еще никогда в жизни не видел.
Лори уставилась на меня, как на сумасшедшего.
— Да это же светлячки, мистер Фил, — сказал Эймос. — Это они начали пожар.
— Но как они могли так быстро поджечь дом?
— Их выводят специально, — пояснил Эймос. — И делают так, чтобы через час, день или неделю после того, как их поместят в лампу, они начали вырабатывать много тепла и вызвали пожар. Это то, что вы, ученые, — добавил он с плохо скрываемым презрением, — называете «генетическим выключателем». Настроенная таким образом менделевская лампа в нужный момент срабатывает и становится менделевской бомбой.
— Менделевской бомбой?
— Он ведь был генетиком? И ставил опыты на растениях гороха? А насекомые ничуть не сложнее — их легко разводить и отбирать.
— Да, Грегор Мендель… Так ты сказал, что твоя сестра Сара в этом замешана?
Он кивнул.
А я вспомнил разбитую лампу на полу ее кухни.
— Слушай, Эймос, извини за прошлое. Но ты можешь представить мне реальные доказательства? Например, тех же светлячков?
Парень задумался.
— Да, я могу отвезти вас в один амбар. Это миль пять отсюда.
Я взглянул на Лори.
— На ферме Лэппа? — спросила она.
Эймос кивнул.
— Все в порядке, — сказала она мне. — Там безопасно.
— Вот и хорошо, — согласился я. Но и машина Мо, и моя машина пропали. — А как мы туда доберемся?
— Я оставил свою коляску у друга. В четверти мили отсюда, — сообщил Эймос.
Цок, цок, цок… Я смотрел на лошадиный круп, и мне казалось, что я не умнее его — если судить по зрелости моих умозаключений. Лошади, пожары, таинственные смерти — все ингредиенты романа Джека Финнея, где действие происходит в девятнадцатом веке. Но сейчас конец двадцатого. И пока мне довелось лишь с унылой обреченностью оказываться на месте очередного ужасного события. Что ж, во всяком случае, мне удалось спасти Лори — или позволить Эймосу ее спасти. Но я обязан сделать большее — перестать просто наблюдать и рефлексировать, а перехватить инициативу, взять ее в свои руки. В конце концов, за моей спиной наука двадцатого века! Ладно, пусть она не совершенна, пусть не всемогуща. Зато она вложила в мою голову достаточно знаний, чтобы я мог противопоставить что-то всем этим бомбам и аллергенам, этим менделевским штучкам.
Прежде чем сесть в коляску Эймоса, я смог дозвониться из телефонной будки на углу в похоронное бюро и поговорить с Кориной. Впрочем, я не удивился бы, обнаружив в коляске мобильный (лошадиный?) телефон, так что сами можете судить, насколько мне запудрили мозги все эти «генетические» новости. С другой стороны, почему бы эмишам не изобрести сотовый телефон, встроенный в коляску на конской тяге?..
— Доберемся через пару минут, — пообещал Эймос, оборачиваясь с козел. На мой неискушенный взгляд горожанина, гнедой конь — а Эймос сказал, что это конь — выглядел красавцем. И вообще, поездка в конной упряжке солнечным осенним днем произвела на меня огромное впечатление, потому что была реальной жизнью, а не развлечением для туристов за пять долларов в час.
— Знаешь, я съел то, что мне предложила твоя сестра, — признался я Эймосу, вспомнив о своих тревогах. — Как думаешь, не могла ли она скормить мне тот самый медленно действующий аллерген?
— Не волнуйтесь, мы дадим вам противоядие, когда приедем к Джону Лэппу. Оно почти универсальное, — успокоил меня Эймос.
— Сара мне что-то говорила о слабых аллергенах, выпущенных на волю после войны. Они, мол, никого не убивают, но делают многих людей раздражительными и вспыльчивыми. Они ведь вполне могли стать причиной множества смертей, если причислить к таковым смертоубийства, ставшие результатами бытовых ссор.