— Что-нибудь заметил? — жадно спросил Уэствэй.
— Пока ничего особенного. Возьми, попробуй сам, — сказал я ему, передавая бинокуляры. В голове у меня зашевелилась нехорошая мысль, и Кариока, со своей обычной бесчувственностью, тут же выразила ее словесно:
— Инфракрасные лучи, конечно, ничего не смогут показать, если девушка мертва.
К счастью, Миранда Марджорибэнкс втот же момент решила оседлать любимого конька и разразилась громогласной тирадой, поэтому я не думаю, что Дэн расслышал сентенцию Кариоки.
— Этот Рабин повсюду расставил свои запрещающие знаки! И закрыл проход в силовом поле! Это произвол! Ходить на пляж по тропе через маковые поля — неотъемлемое право всего населения Полуострова. Ты непременно должна присоединиться к нашему походу и все увидеть собственными глазами!
— Дорогая, — холодно промолвила Кариока Джонс. — Видишь ли, у меня есть дела поважнее, чем шлепать по размокшей глине в дурацких веллингтонах до пупа. Охотно уступаю эту возможность нашим трудолюбивым фермерам.
— Среди членов Прогулочного Клуба, — ледяным тоном сообщила Миранда, — числятся самые влиятельные жители Полуострова.
— Боюсь, это не так, дорогая, поскольку я не член вашего клуба. И вряд ли когда-нибудь стану.
Перепалка продолжалась еще какое-то время, пока Кариока вдруг не воскликнула с улыбкой:
— Ну что же, праздник не ждет! Мы ведь не можем тут мило болтать целый день. — Твердой рукой она быстро отобрала у Даниэля бинокуляры. — Я опускаю дом, пора начинать. Там внизу уже собралась огромная толпа!
Уэствэй остолбенел.
— Ради всех святых, женщина, разве тебе все равно?!
— Конечно, мне не все равно, мой дорогой, — деловито сказала Кариока. — Но ведь жизнь продолжается, не так ли? По-моему, я уже сделала для вас все, что в моих силах. Напоминаю, это ваша дочь, не моя. — Она нажала на кнопку, и дом начал медленно опускаться. — Пойдем, Миранда, я должна поприветствовать свою аудиторию. И кстати, Джо, ты ведь не забудешь принести мой новый парадный жакет?
Пока мы с Даниэлем неслись в авто к его рыбным загонам, я не переставал с беспокойством размышлять о Диане. Почему она снова убежала? Зачем? В какую игру задумала сыграть? Или это не обдуманный ход, а рецидив ее странного безумия?.. Как только мы доехали, Даниэль сразу послал своих дельфинов осмотреть всю береговую линию.
— Я не могу управлять дельфинами, как Диана, — пожаловался он, пока мы наблюдали, как эти животные, сбившись в нестройную группу, быстро уплывают. — У меня нет дара телепатической эмпатии, вот почему эти звери не всегда понимают, что им следует сделать. А теперь, когда они уплыли надолго, все мои тампы разбредутся кто куда… Понадобится не день и не два, чтобы снова согнать их в стадо.
Следующие два часа мы провели в разъездах по окольным дорогам Полуострова, то и дело останавливаясь, чтобы подудеть в рожок и покричать. Но все без толку. Наконец мы решили вернуться к месту празднества, в слабой надежде на то, что Диана могла туда забрести и смешаться с толпой.
Когда мы подъехали к обширной лужайке перед Станцией, там собралось уже почти все население Полуострова.
Народ самозабвенно плясал.
Одни плясуны были в легких, ярких, бурно развевающихся одеждах, другие забавно или вычурно костюмированы под маки. Некоторые, желая испытать максимальное воздействие витающей в атмосфере взвеси макового сока, плясали полностью обнаженными. Музыка ужасающе ревела и бухала в столь бешеном ритме, что для моих несовременных ушей отдельные ноты сливались в нечеткий, переливчатый вой. Разгоряченные танцоры, подбегая к многочисленным стойкам с питьем и закусками, жадно пожирали сэндвичи, фрукты и хот-доги, чтобы, подкрепившись, снова ринуться в сумасшедшую круговерть.
Странное и даже жутковатое было зрелище, если долго глядеть со стороны. Под всей этой пестрой, развеселой суматохой таилась, как я вдруг ощутил, едва-едва подавленная, маниакальная страсть к насилию… Мне невольно пришла на ум ненатурально быстрая, с резкими угловатыми движениями акула, которая атаковала Диану. Пока я таращился на гульбище, рядом с нами остановилось еще одно авто, потом другое, третье, из них поспешно выскакивали люди и пускались бегом, чтобы поскорее присоединиться к обезумевшей толпе.
На заднем плане за лужайкой, позади невидимой силовой изгороди, уборка маков была в полном разгаре. Ровный ряд приплюснутых черепаховидных машин, каждая десяти метров в длину и пяти в поперечнике, мерно двигался над широким маковым полем. Антигравитаторы уборочных комбайнов работают почти бесшумно, но рев их всасывающих систем был слышен даже сквозь оглушительную музыку. Растения при приближении летающего комбайна бурно трепетали и резко вытягивались ввысь, коробочки с семенами отрывались от стеблей и мигом всасывались в объемистое черепашье брюхо, где эта сырая масса плотно прессовалась, а вытекающий при прессовке сок отсасывался в особую емкость, чтобы послужить затем полуфабрикатом для производства чистого восстановителя.
Весь процесс уборки контролировал Теодор Рабин. В некотором смысле он контролировал также всех танцоров на праздничной лужайке, чью жизненную энергию мощно подхлестывал стимулятор, который содержали мельчайшие капельки макового сока, свободно дрейфующие по воздуху. Даже в закрытой кабине авто я явственно ощущал специфический кисловатый запах сидра.
— Ну что, — нетерпеливо сказал Уэствэй, — мы пойдем туда или как?
— Не думаю, что Диана там, но ты сходи поищи. Если хочешь.
— Эй, что с тобой такое, приятель? — раздраженно спросил он, открывая дверцу. — Никак боишься назюзюкаться от понюшки макового тумана?
Я уже собирался сказать Даниэлю, что заметил у его дочери признаки выздоровления, когда мне в голову пришла очередная очень нехорошая мысль.
— Погоди, Дэн, не торопись. Мы с тобой осмотрели почти весь Полуостров через инфрабинокуляры, верно? Но мы ее не нашли. А почему, как ты думаешь? Лично я полагаю, что Диана в каком-то помещении. И это точно не твой дом, и не мой, и не Кариоки Джонс. Какие еще здания есть поблизости?
— Станция, — произнес он задумчиво.
— Вот именно. И твоя дочь, Даниэль, единственная свидетельница того, что на самом деле произошло на корабле Организации. Погибли семь человек. Допустим, Организация вдруг обнаружила, что это их собственная вина, а вовсе не Дианы? Представь, что с ними будет, если все выплывет наружу при независимом расследовании! И ты думаешь, Диане позволят дать свидетельские показания? Нет уж, гораздо спокойнее избавиться от нее раз и навсегда.
Наше общее недоверие к Хетерингтоновской Организации было таково, что едва лишь я успел сформулировать свое предположение, как эта версия стала ужасающе очевидной для нас обоих.
— Господи, помилуй, — пробормотал Даниэль. — Но Тео Рабин, я думаю, не пойдет на такое грязное дело… или пойдет?
— Друг мой, Рабин пойдет на все, если от этого зависит его драгоценная работа. Он очень целеустремленный человек.
— Гони!!!
Полкилометра до Станции мы пролетели за полминуты. Рабин сидел перед своим суперкомпьютером, на мониторе которого был представлен обширный вид сверху на маковые плантации. Темные черепашки уборочных комбайнов медленно, но уверенно ползли по экрану.
— Где моя дочь, мерзавец?! — с ходу рявкнул Уэствэй.
Тео не на шутку рассердился, если не сказать больше.
— Вон отсюда, оба! Немедленно! Я занят, разве не видно? Это деликатная операция!
— Ты не ответил на мой простой вопрос, Рабин, — с угрозой процедил Даниэль.
— Я не знаю! — На лице Тео появилось загнанное выражение. — Понятия не имею, где она может быть. — Его глаза лихорадочно метались между экраном и грозной физиономией разгневанного отца. — Убирайтесь! — снова завопил он, но с жалобной ноткой в голосе. — Не мешайте работать, черт вас раздери!