— А еще, — новые космонавты направили на них «магнумы-475» фирмы «Холланд и Холланд» и «нитроэкспрессы-550», — вы можете умирать.
— Вы не сделаете этого! Вы сами вчера были слонами!
— Точно! Но сейчас-то мы люди.
— Но зачем надо убивать нас? — вопросили слоны.
— По привычке, — сказали люди, взводя курки.
Когда больше некого было убивать, люди, бывшие ранее слонами, поднялись на борт корабля и отважно отправились в космос в поисках новых форм жизни…
Многие виды живой материи появлялись и исчезали на планете Нептун. Девять раз самозарождались микробы. Тридцать семь делегаций инопланетян в разное время посещали планету. Нептун перенес 43 войны, из них пять атомных. Он пережил 1026 религий, ни одна из которых не обладала универсальной истиной. Большая часть огромного полотна галактической истории разворачивалась на многострадальной поверхности Нептуна, к радости или зависти любого другого мира Солнечной системы.
Конечно, планеты не могут предлагать свое мнение, но если бы они могли, Нептун почти наверняка сказал бы, что самыми интересными созданиями, навещавшими его, были слоны, чьи благородные манеры, уникальные проекты и оригинальные планы на будущее остались свежи в его памяти. Он оплакивает факт, что они пресекли свои жизни собственноручно. Или вроде того.
Лучше не спрашивайте, каких слонов имеет в виду Нептун: старых новых слонов, которые начали жизнь как убийцы, или новых старых слонов, которые закончили жизнь как убийцы.
Нептун очень не любит подобных вопросов.
Публицистика
И сели они в ракету…
20-е годы
И сели они в ракету, и полетели покорять Марс. И обнаружили там марсиан, и помогли им сделать революцию и построить коммунизм.
30—40-е годы
И сели они в ракету, и полетели — но не на Марс, как предлагали враги и предатели, а к великим стройкам пятилетки. И при помощи ракетных дюз согревали воду для строителей, отчего жить становилось все лучше и веселей.
50-е годы
И сели они в ракету, и полетели покорять Марс. И умудрились добраться вперед американцев — благодаря находчивости и самоотверженности командира, который закрыл пробоину в обшивке корабля собственным телом (как установила потом государственная комиссия, причиной пробоины стал метеорит, подосланный агентами ЦРУ).
60-е годы
И сели они в ракету, и полетели покорять Марс. И долго сомневались, этично ли это будет.
70-е годы
И сели они в ракету, и полетели покорять Марс. И очень расстроились, поскольку там никого не оказалось… Неужели мы одни во Вселенной?!!
80-е годы
И сели они в ракету, и не полетели. И выяснили, что все оборудование — и двигатели, и скафандры, и даже кресла — украдено еще на заводах-изготовителях. И собрались уже было обратиться в прокуратуру, как вдруг прочитали в газетах, что их полет состоялся и даже прошел успешно.
90-е годы
И сели они в ракету, и полетели покорять Марс. И долго сражались за южную систему каналов, но в результате стали Императорами Галактики.
0-е годы
И сели ани в рокету, и палители…
Критика
Тема:
Виктор Мясников
Пограничная словесность
Вы заметили любопытное явление, утвердившееся на российском литературном поле: с одной стороны, взаимоотношения между фантастикой и Большой Литературой остаются, мягко говоря, прохладными, с другой же, наблюдается весьма активное проникновение авторов «толстых журналов» на территорию «условного противника». Ведь и в самом деле, современная проза мэйнстрима все чаще использует приемы, свойственные НФ и фэнтези. Фантастика в мэйнстриме — тема интересная, и мы попросили в ней разобраться московского писателя и критика.
В библиографических списках произведений фантастики встречается множество авторов, которых к фантастам причислить можно лишь с большой натяжкой. И далеко не все произведения, включенные в реестры, имеют право называться фантастическими. Зачастую речь идет лишь об элементах фантастики в сюжете. Конечно, «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Толстого — это в чистом виде НФ-романы, как и «Роковые яйца» Михаила Булгакова, а вот «Мастер и Маргарита» — уже нечто другое. В библиографии этот роман включают, а вот печатать в жанровой книжной серии никто не решается. Прием — это еще не жанр. Между литературой жанровой, сюжетной и так называемой высокой (или мэйнстримом) есть четкая граница, более похожая на пропасть. Перепрыгнуть ее, увы, затруднительно. Произведение остается там, где оно родилось. Это как граница между хоккеем и балетом на льду, наличие коньков их не уравнивает. Так что и сравнивать бесполезно — оценочные критерии разные.
Поэтому стоит разобраться, с какой целью и каким образом в мэйнстриме используются элементы фантастики. Почему произведения, по всем внешним признакам являющиеся фантастическими, ни литературной критикой, ни интеллектуальным истеблишментом, ни издателями, ни самими авторами зачастую таковыми не признаются.
Начать, пожалуй, следует с самого нашумевшего фантастического мэйнстримовского романа последних лет — антиутопии «Кысь» Татьяны Толстой.
Зачинается произведение самым что ни на есть «классическим» способом: «Бенедикт натянул валенки, <…> вышел на крыльцо и потянул носом морозный чистый воздух. Эх и хорошо же!» Так и повеяло незабвенным ильфо-петровским Ромуальдычем, который нюхнул портянку и ажно заколдыбался. Классики отечественной сатиры откровенно пародировали посконную прозу своего времени, а Толстая подобным цитированием ставит читателя в тупик: принимать ли ее роман всерьез? Тем более, что весь он написан таким искусственно-посконным языком.
Действие «Кыси» разворачивается спустя двести лет после некоего Взрыва, отбросившего Россию, а может, и всю земную цивилизацию в глухое средневековье. Причем, буквально. У выживших начисто отшибло память. Пропал не только разговорный русский язык конца XX века, но и канцелярит почти не сохранился, как и жаргонные словечки, которыми так безобразно насыщена наша современная речь. И все заговорили на каком-то лубочно-сусальном языке. Логики в этом нет никакой, зато явственно виден метод создания фантастических реалий — перевертыш. Нынешняя городская речь заменена на прямо противоположную — сельскую, старинную, с шутками-прибаутками, скоморошную, ласковую и любезную до приторной сахарности. Голубчики — так называют себя жители Федор-Кузьмичска.
Если попросить ребенка нарисовать фантастического зверя, что он сделает? К телу коровы пририсует голову крокодила с рогами и петушиным гребнем, львиные лапы, собачий хвост и птичьи крылья. То есть возьмет знакомые, вполне реальные элементы и скомбинирует из них нечто по привычной схеме. Нечетное количество лап и глаза на животе — это уже более высокий уровень творческой фантазии, доступный только детям подготовленным, преодолевшим первый уровень детского фантазирования. Точно так же и фантастическую реальность ребенок создает на доступном ему уровне — придает предметам и существам чужие свойства. Звери по небу летают, рыбы посуху гуляют — вот стандартный детский уровень.
Именно на таком первичном уровне работает фантазия Татьяны Толстой. Юркие зайцы прыгают по деревьям, куры осенью сбиваются в стаи и подаются на юг. Те и другие не просто несъедобны, а ядовиты. Зато мыши вполне съедобны, желанны на каждом столе и дают не только ценный мех, но и сало свечное.