— Эй, чем это ты тут занимаешься, Мик?
Я подпрыгнул от неожиданности, сгруппировался и приземлился на корточки уже с пушкой в руках, целясь в грудь Жлобу.
— Ты ведь это уже пробовал, — разочарованно сказал он.
Жлоб, весь серебристый, стоял возле старого контейнера. Я еще раз посмотрел на асфальт: жирное пятно было на месте, а потом заглянул в книгу, которая валялась на парапете.
— Здесь написано, что ты должен появиться, когда я закончу молитву!
— На заборе тоже написано… Разве тебе неизвестно, что Папа не одобряет расправу над духами?
— Слыхал, — признался я. Но он ведь и обычных людей не велит убивать. Так что у нас обоих рыльце в пушку.
— Э, нет, Мик! Большой Босс там, наверху, понимает, что такое бизнес. А изгонять духов — это, знаешь ли, совсем другое дело. Это не, по правилам.
— Не вижу разницы.
— А ты вспомни о душе, приятель. Обычный человек — в нем ведь до хрена всякого дерьма. Вот возьмешь ты, например, шлепнешь какого-нибудь типа, который плохо себя вел. Так ведь ты только тело его убил, а душа этого типа просто перелетела в другое место — и всего делов. А вот с духами — ну, такими, как я — совсем другой коленкор. Во мне ведь, кроме души, ничего больше нет, так что, шлепнув меня, ты лишишь мою душу вечности.
Я рассмеялся:
— По-твоему выходит, грохнуть простого смертного — это ему же во благо?
— Ну, тут все зависит от ситуации, — уклончиво ответил Жлоб и улыбнулся прозрачной улыбкой. — Одно могу сказать наверняка: луч-гШее, что можно сделать для духа — это освободить его.
— В смысле?
— А что говорится в этой книженции? С какой стати призраки околачиваются в этом бренном мире? — Жлоб посмотрел на меня с отеческой снисходительностью. Глаза его словно говорили: «Мне спешить уже некуда». И боюсь, в этом была доля истины.
— Какие-нибудь неоконченные дела? — рискнул предположить я.
— Совершенно верно!
Я уже чувствовал, к чему он клонит, но мне это совсем не нравилось.
— Я не мастак отгадывать загадки, говори напрямик, чего тебе надо?
— Фрэнки, — торжественно произнес Жлоб.
— Ты что, предлагаешь мне замочить собственного босса?!
— Отличная мысль, правда?
— Что-то я ни в одной книжке о таком не читал.
— Подумай о будущем, сынок. — Жлоб подплыл поближе и положил невесомую ладонь на мое плечо. Волосы у меня на затылке встали дыбом, а спина покрылась испариной. — Ты ведь не хочешь ссориться с Большим Боссом, правда?
— Н-не хочу, — заикаясь, выдавил я и вывернулся из-под призрачной руки. Весь этот разговор сильно смахивал на аттракцион «Крутящиеся блюдца» в Кони-Айленде — и тошнит, и вылезать поздно.
— Грохни Фрэнки — и моя душа освободится. А Большой Босс это оценит. Для него это знаешь, какая радость будет! Ведь ты же понимаешь, Фрэнки далеко не ангел. Пока жив.
Я слушал его, разинув рот. А Жлобби заливался соловьем:
— Взгляни на меня, Мик! Вот я стою перед тобой, простой американский призрак. Неужто я не знаю, о чем говорю?
Вот тогда-то я это и увидел. Сначала думал — показалось. Присмотрелся — нет, все верно: какое-то мерцание справа от Жлоба…
Жлоб, видно, заметил, что я отвлекся.
— В чем дело, Мик?
— Ничего… Просто у меня от всего этого голова кругом…
— Да брось ты! Думай об этом просто как о служебной необходимости, о’кей?
— Знаешь, хлопнуть босса — не самый лучший способ отличиться по службе.
— Ладно, Мик! Фрэнки ведь приказал тебе избавиться от меня, так?
— Ничего личного. Бизнес есть бизнес, верно? — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал нервозно. Это оказалось не так уж сложно — учитывая, что я был обеспокоен двумя вещами: во-первых, я не мог понять природу мерцания, а во-вторых, меня пытался завербовать мертвый мафиози.
— О, я все понимаю, поверь, — великодушно улыбнулся Жлоб. —.
Но ты же умный мальчик, Мик! Если ты грохнешь Фрэнки, я обрету свободу. И Фрэнки тоже освободится — начнет новую жизнь. И уж наверняка ему станет намного легче, если я не буду висеть у него на совести тяжелым грузом. Посмотри на это дело с такой точки зрения и увидишь, что, грохнув Фрэнки, ты всем нам окажешь большую услугу.
— Пожалуй, в этом что-то есть…
У пирса плескались волны, и лунный свет отражался в сальном блеске, запятнавшем набережную. Я посмотрел сквозь Жлоба и увидел еще одно мерцание позади него. Я изо всех сил напряг мозги…
Когда я выплыл из своих раздумий, Жлоб стоял на прежнем месте, всем своим видом демонстрируя, что времени у него — целая вечность.
— Ну хорошо, — сказал я. — По рукам!
Может, я и не праведник, но уж, во всяком случае, человек слова. Поэтому в пятницу, ровно в семь, я был у дверей дома библиотекарши.
Оказалось, ее зовут Джуд. Мы провели время на удивление хорошо: вкусно ели, чуть-чуть пили, много болтали, а потом накупили попкорна и отправились в кино. К одиннадцати часам я уже весело насвистывал мотивчик битловской песенки, а Джуд хихикала, как девчонка.
Когда я рассказал ей о своих проблемах, она немедленно предложила подыскать нужную информацию — даже просить не пришлось.
Вот это женщина!
А потом я пошел к Фрэнки и занялся делом. Весть о том, что Фрэнки Морены не стало, мгновенно разлетелась по округе. Все было сделано чики-пики, или, как любят говорить в рекламе, «на высоком профессиональном уровне». Бизнес, он везде бизнес, не так ли?
На следующий день телефон зазвонил ровно в полдень.
— Мик, это ты?
Звонил Жердяй Кейси, друг семьи Фрэнки. Пару раз мне доводилось с ним работать — выбивали из владельцев окрестных баров плату за «крышу». На работе этот парень еще ничего, а так — трусливый, как заяц.
— Здорово, Жердяй, — отвечаю. — Что стряслось?
— Ж-ж-лоб, — говорит Кейси и аж заикается.
— Что Жлоб?
— Зы-зы… Заграбастал территорию Фрэнки.
— Не болтай ерунды! — кричу я, словно ушам своим не верю.
— Я его ви-видел своими г-глазами, Мик! Вышел из ли-лимузина и поднялся в офис Ф-фрэнки. На-нас обставили, приятель.
Он еще что-то лопотал, но я уже не слушал.
— Извини, Жердяй, — сказал я. — Надо бежать.
Приятно, черт возьми, когда оказываешься прав!
Положим, были у меня опасения, что Жлоб решит от меня избавиться. Но ни одна живая душа не знала, где он обитает, так что пришлось мне пойти на риск, чтобы подобраться поближе. Я следил за несостоявшимся призраком целый день.
В таверне «Экспрессимо» он навернул приличную порцию спагетти с пармезаном. Правда, бедолаге приходилось поминутно отрываться от еды, чтобы поздороваться с очередным остолбеневшим официантом или разъяснить кое-кому, что в связи со смертью Фрэнки устанавливаются новые правила. То же самое повторилось в баре «Джино» и в прачечной южного округа.
Впрочем, оказалось, я зря беспокоился. Едва я расположился в «Ребрышках Морелли» и заказал свое любимое блюдо, как на стуле напротив нарисовался Гуся Джонс. Прозвище свое Гуся получил за то, что одна особа ударила его ножом, когда тот вздумал ее ущипнуть. Шрам до сих пор красовался у него на щеке.
— Жлоб хочет с тобой поговорить, — сообщил он.
— Не видишь, я ем?
— Босс ждать не любит.
Я взглянул на тарелку: ребрышек было обглодано меньше половины.
— Как думаешь, сможет он подождать, пока мы с тобой прикончим все это?
Гуся ухмыльнулся:
— Да ведь ничего ему не сделается, а? — он подмигнул и принялся за ребрышки.
Минут через десять я расплатился по счету, включавшему выпитое нами пиво, и Гуся отвез меня в штаб-квартиру Жлоба. Пока мы ехали в лифте, он отобрал у меня пистолет.
— Ничего не попишешь, старик: служба.
— Нормально, — сказал я, памятуя о жучке-микрофоне, прилепленном к моему брюху пластырем. Я знал: ребрышки с пивом сделают Гусю слишком деликатным, чтобы всерьез меня обшаривать.