Только назавтра были они уж на орбите. Инженер их всех спас. Починил-таки двигатель. Запасливый на запчасти оказался чуть не до вороватости, почти все у него в стальных закромах для починки двигателя нашлось. А чего не было, он из аппаратуры у ученых понаоткручивал, а то и своими руками выточил да на нужное место пригнал-приладил.
Как наладились от планеты отчаливать, на отзвездный курс ложиться, глядят, а зонд их на орбите какие-то кривулины выделывает. Прочертили путь зондовый, и точно — один из рисунков с горушек. Такое им, значит, разъяснение насчет галлюцинаций на прощание было предоставлено.
И улетели звездонавты от той звезды с неизвестной планетой удивленными и в контакт не вступившими. И даже не могли координаты тех космических тел на звездные карты нанести, потому что карты Кок на растопку костров почитай все использовал. Одна только осталась, по которой дорогу домой можно было отыскать.
А горы те общительные так и живут-поживают на неизвестной планете, затерянной в космосе, и разговаривают друг с другом, направляя муравьев по извилистым, причудливо меняющимся тропам, и заставляя кустики рисунчатой черники шевелить листиками.
Михаил Акимов
Вторая функция
— Вот! — сказал Валентин, с гордостью демонстрируя мне свое очередное изобретение. — Догадываешься, что это такое?
— Ну ты, Валька, даешь! — всерьез обиделся я. — По-твоему, если я искусствовед, то в жизни никогда самогонного аппарата не видел?
— Чего? — растерялся он. — Почему же самогонного аппарата? Я перестал обижаться и начал злиться:
— Профессора из себя изображаешь? Экзамен решил устроить? Вот это, — я показал на довольно вместительную, литров на пять, кастрюлю, — емкость для браги; это — нагревательный элемент для ее кипячения; по этой трубке из емкости выходят пары спирта, в кондиционере они охлаждаются, и вот отсюда поступает готовый продукт, — я опытным глазом окинул всю конструкцию и со знанием дела добавил: — Градусов семьдесят.
Валентин почесал затылок, осмысливая все сказанное.
— Верно, — признал он, — эту штуку можно использовать и как самогонный аппарат. Но вообще-то я сделал прибор для экспериментов с параллельными реальностями. Знаешь, — тут он оживился, — когда все закончу, я его разбирать не буду, только электронику отключу и стану использовать вторую функцию. В самом деле, это ж какая экономия! А то на одни пьянки по поводу твоего очередного приезда сколько денег уходит! А вообще, ты молодец: умеешь увидеть в приборе многофункциональность. Мы с тобой могли бы составить неплохую команду. Я-то изобрел простой аппарат для перемещения в параллельные реальности, а ты копнул глубже — и пожалуйста!
— Чего ты тут плетешь? — не понял я.
— Идея такая: помимо очевидной реальности, которая всеми воспринимается как единственная, есть еще реальности неосуществленные, которые возникают каждый раз, когда кто-либо из людей решает очередную дилемму в пользу какого-то одного варианта… Скажи, у тебя в жизни были события, которые поменяли ее запланированный ход?
— Естественно, — согласился я, — ну вот хотя бы… да ты знаешь, мы же с тобой вместе учились… до восьмого класса я, как и ты, увлекался физикой и математикой. И вот однажды, в январе, в сорокоградусный мороз, на перемене я открыл окно в классе — не из желания напакостить, а просто так, не подумав…
— Помню, — кивнул Валентин, — за перемену все выстыло, холодища была — ужас! Вера Сергеевна стала допытываться, кто это сделал, и ты признался.
— Вот-вот, она разозлилась, выгнала меня из школы и целый месяц на свои уроки не пускала. Я слонялся в вестибюле, а там у нас висели репродукции разных картин: Васнецов, Айвазовский, Левитан, Шишкин… Я каждый день на них смотрел, и они все больше мне нравились. Ну и всерьез увлекся живописью, а к точным наукам совсем охладел. А до этого, помнишь, на олимпиадах призовые места занимал…
— Достаточно, — поднял руку Валька, — сейчас на этом примере я тебе все и поясню. Так вот, грубо говоря, реальность — это сгусток энергии, который складывается из суммы энергий каждого из живущих на Земле людей. Имеется в виду энергия, затрачиваемая людьми на совершение каких-либо конкретных действий. Это прочная, основательная реальность. Но помимо нее есть и неосуществленные реальности, которые поддерживаются энергией не поступков, а мыслей. Допустим, ты обдумывал какой-то вариант, а осуществлять его не стал. Но ведь энергию на это затратил и, значит, создал еще одну реальность. Конечно, она не такая устойчивая, как основная, но все-таки существует. Короче говоря, есть и такая реальность, где ты не открыл окно, тебя не выгнали из класса, ты не увлекся живописью, мы поступили с тобой в один институт и так далее.
— Ну, ты загнул! — расхохотался я. — На Земле пять миллиардов человек, ежедневно каждый из них сталкивается не с одной дилеммой, а с несколькими. Это ж сколько реальностей, по-твоему, существует? Конечно, Вселенная бесконечна и безгранична, и все реальности в ней могут уместиться, но… А вот такой случай: сегодня, перед тем как поехать к тебе, я хотел выпить кружку пива, но потом передумал. Так что, есть такая реальность, где я ее выпил?
— Есть, — сказал Валентин. — Точнее, была. На ее создание ты затратил ничтожное количество энергии — так, вскользь подумал, — и сейчас она, конечно, распалась. Но существуют более устойчивые альтернативные реальности, и в одной из них я решил побывать. А тебе предлагаю отправиться со мной.
— Знаешь, — осторожно сказал я, — ты мне сначала объясни механизм перемещения, а там уж я подумаю…
— Идет, — согласился он. — Значит, так: все эти реальности — и основные, и альтернативные — тесно переплетены между собой во времени. Чтобы отделить их друг от друга, нужен этот аппарат, который я назвал РНВ: Реализатор Неосуществленных Вариантов. В эту емкость при помощи компрессора я закачиваю под большим давлением определенный отрезок времени, затем нагреваю. Основная реальность устойчива и влиянию температуры не поддается; альтернативная же превращается в пар, проходит по трубке, охлаждается в кондиционере и выходит наружу в своем обычном состоянии. Потом постепенно заполняет комнату, обволакивает присутствующих и таким образом становится для них основной.
— И как далеко она распространяется? — спросил я. — Мы твоих соседей за собой не утащим?
— Исключено, — твердо заявил мой друг, — видишь, как я тщательно замазал все окна и двери. Герметичность абсолютная: за пределы этой комнаты альтернативная реальность не проникнет.
— Вон оно что, — сказал я. — Только я никакого смысла в этом перемещении не вижу: раз мы не можем выйти за пределы комнаты, так какая нам разница, в какой реальности мы находимся?
— Да нет же, — терпеливо объяснял Валентин, — как только мы перенесемся в другую реальность, можно открывать двери, идти, куда хочешь: она ведь там повсюду точно такая же.
— Хорошо, последний вопрос: как мы вернемся обратно?
— А это вообще просто, — махнул он рукой. — По моим расчетам, поле даже самой стабильной из неустойчивых реальностей может существовать два, максимум, два с половиной часа. Затем оно распадается, и мы автоматически возвращаемся назад. Ну, ты со мной?
— Нет, Валька, это ты со мной. Я как раз припомнил одну классную альтернативную реальность. Месяца три назад я был в командировке во Владимире, жил в гостинице, а там в соседней комнате были такие девчонки! Они меня пригласили в гости, я пошел в магазин — ну там, вина, конфет — и встретил Петьку Егорова. Тот затащил меня к себе, я у него и заночевал, а когда утром пришел в гостиницу, они уже уезжали. Так что давай мотанем туда, ни в какой магазин не пойдем, а сразу…