Прометей, как известно, принес человечкам огонь, за что и был заслуженно наказан. Геракл, гуляющий в горах Кавказа, убил орла, освобожденный Прометей ушел по своим делам, но цепи его остались. Время от времени их примеряет на себя очередной Молодой Талантливый Автор, вздрагивая от шороха над головой. Только это не орлы летят клевать его ливер, а издатель брезгливо листает страницы рукописи. Муки начинающего писателя, возможно, и сродни прометеевым, однако потом, когда он увидит свою книгу в «сливе», то вспомнит о Сизифе… Но это его не остановит! Жизнь продолжается. Чем не повод для оптимизма?
Эдуард ГЕВОРКЯН
Глеб ЕЛИСЕЕВ, Сергей ШИКАРЕВ
На суше и на море
Кажется, трудно даже вообразить возможность конкуренции между писателями и путешественниками. Многие литераторы активно странствовали по планете, а многие первооткрыватели оставили после себя интереснейшие книги. И все же была литературная область, в которой писатели и путешественники словно старались опередить друг друга — описание неведомых земель.
Фантастика и география вообще связаны прочнее, чем можно предположить. Процесс познания человеком мира был сопряжен не только с описанием географических реалий, но и со-творением мира, лежащего за пределами известной человечеству Ойкумены.
Собственно, поэтому для первых географических описаний и космографий характерно переплетение объективной информации и фантастических элементов. Ярким примером такого смешения является упоминание в диалогах Платона легендарной Атлантиды.
Подобный подход хорошо виден и в «Сказании о Гильгамеше» или «Одиссее»: ближайшие к родине путешественника земли обрисованы правдоподобно, их населяют люди, а вот дальше начинаются области чудовищ — циклопов и гиппогрифов, аримаспов и пигмеев… Но разве не похожую картину находим мы в древних и средневековых космографиях? Разве не рассказывали ирландские и норвежские мореходы, будто видели на севере окраину ада и Иуду, навечно прикованного к высокой скале?
Когда Данте Алигьери в «Божественной комедии» изображал ад в виде огромной пещеры в чреве Земли, а чистилище — как огромную гору, вздымающуюся к небесам на противоположной от Европы стороне земного шара, он выступал лишь в роли дотошного космографа. Никто не мог бы уличить его в бессмысленной, ни на что не опирающейся выдумке. Для средневекового европейца картина мироздания «по Алигьери» и карты, отмечающие «места обитания драконов» — это, пожалуй, наиболее точное описание окружающей его реальности.
Постепенно картина мира, сочетающая объективные реалии и мифические явления, исчезнет и уже в наши дни будет обыграна в романе Умберто Эко «Баудолино», в котором наравне с Фридрихом Барбороссой действуют псиглавцы, кинокефалы и одноногие исхиаподы.
С развитием представлений о мире роль географических описаний изменилась от равноправного субъекта повествования до сюжетного атрибута, определяющего место действия произведения. В то же время сформировались типовые жанровые сюжеты, основанные на использовании и доминировании географической составляющей. Совокупность таких сюжетов составляет основу географической фантастики.
Целый пласт произведений традиционно основан даже не на описании, а на конструировании новых географических объектов. Что делать, если утопии (в отличие от антиутопий) плохо приживаются в реальном мире?
Фактический создатель этого направления — Томас Мор, автор «Весьма полезной, также и занимательной книжки о наилучшем устройстве государства и о новооткрытом острове Утопия». «У-то-пос» — «нигде». И в этих-то странах «нигде» происходит действие значительного числа фантастических романов XVI–XVIII вв.: у Т.Кампанеллы в «Городе Солнца» — на Тапробане (Шри-Ланке); у Ф.Бэкона в «Новой Атлантиде» — на острове Бенсалем в Тихом океане; у Э.Хэйвуд в «Воспоминаниях о некоем острове, расположенном по соседству с королевством Утопия» — в Атлантике; у С.Джонсона в «Истории Расселаса, принца Абиссинского» — в Африке.
Не отставали в придумывании вымышленных стран и отечественные авторы. Так, князь М.М.Щербатов написал «Путешествие в землю Офирскую», в котором изобразил идеальное общество на некоем острове, а Н.П.Брусилов создал «Путешествие на остров подлецов», где сотворил целый архипелаг в неназванном океане. Использовали выдуманные города и земли русские авторы и для создания антиутопий. Например, В.Ф.Одоевский в рассказе «Город без имени» описал исчезнувшую колонию людей, стремившихся построить идеальное общество где-то в Канаде. И понадобилась история этой затерянной земли русскому автору лишь для наглядной критики теории утилитаризма Иеремии Бентама.
Разместить воображаемое общество на острове писателям всегда казалось безопасней, с точки зрения правдоподобности. Ведь и Утопия, и Бенсалем (Новая Атлантида), несмотря на свои размеры, на континенты никак не тянут. Это всего лишь очень большие, хотя до сих пор и не обнаруженные острова. И в самом известном фантастическом романе эпохи Просвещения «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала судового врача, а затем капитана нескольких кораблей» Д.Свифта почти все неизвестные страны, которые посещает его герой, расположены на архипелагах. Исключением кажется лишь Бробдингнег, который формально является лишь полуостровом Северной Америки. На самом же деле страна великанов отделена от остального американского континента непроходимыми горами и доступна исключительно с моря, так что это часть материка лишь по формальным признакам. И позднее писатели помещали целые утопические поселения на островах (А.Московски «Острова мудрости», А.Моруа «Путешествие в страну эстетов»). А болгарский фантаст Э.Манов в 1981 году решил продолжить сатирическую традицию Д.Свифта, написав «Путешествие в Уибробию», где изобразил плавающий континент, населенный уибробами — странной смесью всех героев английского писателя.
В эпоху Просвещения даже Антарктида, в конце концов, стала местом для утопии. В романе «Южное открытие, произведенное летающим человеком, или Французский Дедал» Н.Ретиф де ля Бретон рассказал, как некий изобретатель обнаружил возле Южного полюса совершенное коммунистическое общество.
Соседствует с утопической территорией пространство сакральное. Оно вмещает в себя объекты священного поклонения и позволяет общаться с богами, переходить в иные миры. В отличие от утопий располагаемые на окраине Ойкумены священные земли создавались не волей мыслителя, а представляли собой своего рода «равнодействующую миллионов желаний», отражая народные мечтания о возможности лучшей доли. Такие сакральные географические объекты представлялись своего рода земным раем, неуклонно притягивающим к себе людей. Любопытно, что по мере освоения земель они меняли свое месторасположение, оставаясь недосягаемыми для искателей.
В число таких объектов входит «Царство пресвитера Иоанна», расположенное где-то на Востоке. Эта распространенная средневековая легенда стала предметом одной из книг Льва Гумилёва. В буддийских землях издавна бытовал романтический миф о Шамбале — запретной обители просветленных мудрецов, достигших высшего знания. Некоторые путешественники по Центральной Азии (например, наш соотечественник Н.К.Рерих) вполне серьезно утверждали, что доходили до границ этой спрятанной страны. Литературным воплощением легенды стал роман Д.Хилтона «Потерянный горизонт», где Шамбала выведена под весьма прозрачным псевдонимом «Шангри-Ла». В своей книге Хилтон сумел объединить старую буддийскую легенду, картины утопических миров, характерные для фантастики эпохи Просвещения, и романтику географической НФ XX века. Стоит упомянуть и русскую легенду о граде Китеже, ушедшем под воду озера Светлояр. Старообрядческая легенда стала основой многих произведений культуры, в числе которых роман «В лесах» Мельникова-Печерского, поэма Майкова «Странник», опера Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Фе-вронии», НФ-сочинение Зуева-Ордынцева «Сказание о граде Ново-Китеже»…