— Это не воск, как в том, другом фабрикаторе. Углерод. Маленькие соломинки из углерода. Идет в придачу к машине.
Борислав провел ногтем большого пальца по поверхности материала. Черную куклу Мэрилин покрывали бороздки, похожие на желобки старой граммофонной пластинки. Фабрикаторы всегда так работают: они изготавливают свою продукцию, распыляя струи под давлением и нанося тонкие слои один на другой, складывая их в стопки, словно блинчики.
— Маленькие соломинки из углерода… Никогда о таком не слышал.
— Так говорил мой кузен. «Маленькие нанотрубочки, маленький наноуглерод». Вот что он сказал. — Флека схватил кругленькую Мэрилин с проворностью футбольного вратаря и поднял обе руки над головой. Затем изо всех сил своих жилистых рук швырнул черную куклу на разъеденную ржавчиной крышу собственного автомобиля. Полетели ошметки.
— Ты ее разбил!
— Это разбилась моя машина, — поправил его Флека. — Я изготовил куклу сегодня утром по изображениям сканера из интернета. Потом дал племяннику, большому мальчику. Я его попросил разбить эту куклу. Он сломал лом.
Борислав снова взял черную фигурку, осмотрел швы и детали и постучал по ней тростью.
— Ты еще кому-нибудь продавал таких пупсиков, Флека?
— Пока нет.
— Я мог бы взять несколько штук. Сколько ты просишь?
Флека развел руками.
— Я могу смастерить еще. Но я не знаю, как делать маленькие соломинки из углерода. Внутри машины есть инструкция. Но она на польском языке. Терпеть не могу инструкции.
Борислав осмотрел фабрикатор. Машина казалась достаточно простой: основной черный корпус, большой черный бункер, черная вращающаяся пластина, черное разбрызгивающее сопло и черный трехмерный привод.
— Почему эта штука такая черная?
— Она красивая и блестящая, правда? Сама машина сделана из маленьких углеродных соломинок.
— Так ты говоришь, твой кузен раздобыл эту штуку? Где название марки? Где серийный номер?
— Клянусь, она не краденая! Понимаешь, этот фабрикатор — копия. Пиратская копия другого фабрикатора, который находится в Варшаве. Но никто не знает, что это копия. А если и узнает, полицейские не станут искать ее в этом городе, не сомневайся.
Сомнения Борислава вылились в сарказм.
— Значит, это машина, которая сама себя копирует? Фабрикатор, фабрикующий фабрикаторы, это ты хочешь сказать, Флека?
У киоска раздался пронзительный вопль, полный горя и тревоги. Борислав поспешил назад.
Девочка-подросток в дешевом красном пальто и желтых зимних сапогах рыдала в мобильный телефон. Борислав узнал Джованицу, одну из лучших своих покупательниц.
— Что случилось? — спросил он.
— А, это вы! — Джованица щелкнула крышкой телефона и поднесла к губам тощую ручку. — Вы еще живы, мистер Бутсы?
— А ты полагала, что я умер?
— Ну, а что с вами случилось? Кто ограбил ваш магазин?
— Меня не ограбили. Все продано, и дело с концом.
Юное личико Джованицы сморщилось, на нем отразились сомнение, ярость, отчаяние и горе.
— Тогда где мои заколки?
— Что?
— Где мои любимые беретики? Мои заколки для волос! Мои чипсы, и повязки для головы, и красивые булавки? Их тут было целое дерево, вот здесь! Я каждый день снимала с этого дерева новые! Я наконец добилась, чтобы оно мне давало именно то, чего я хочу!
— А, это! — Борислав продал вращающуюся стойку с игрушками-заколками вместе со всеми товарами на ней.
— Ваша стойка продавала самые лучшие игрушки для волос в городе! Такие классные! Что с ней случилось? И что случилось с вашим магазином? Он сломан! Ничего не осталось!
— Это правда, Ница. У тебя сложились особые отношения с этой интерактивной стойкой, но… ну… — Борислав лихорадочно искал оправдание, и тут его посетило гениальное озарение: — Я открою тебе один секрет. Ты растешь, вот в чем дело.
— Я хочу мои игрушки-заколки! Верните мою стойку, сейчас же!
— Игрушки-заколки — это для девочек от девяти до пятнадцати лет. Ты уже переросла эту рыночную нишу. Тебе следует серьезно подумать о сережках.
Руки Джованицы взлетели к мочкам ушей.
— Вы хотите сказать — проколоть уши?
Борислав кивнул.
— Давно пора.
— Мама не позволит.
— Я могу поговорить с ней. Ты уже девушка. Вскоре тебе придется отгонять мальчишек палкой.
Джованица уставилась на трещины в тротуаре.
— Не буду.
— Будешь, — заверил ее Борислав, задумчиво помахивая тростью.
До этого момента цыган Флека с интересом наблюдал за ними. Теперь он заговорил:
— Не плачь о своих красивых вещицах, потому что Бутсы — Король Киосков. Он может достать тебе все красивые вещи, какие есть на свете!
— Не слушай цыгана, — возразил Борислав. — Знаешь, Джованица, мне очень жаль, но твое старое дерево с заколками для волос ушло навсегда. Тебе придется начать с совершенно новым деревом. И оно ничего не будет знать о твоих желаниях.
— Это ужасно!
— Не горюй. Я предлагаю тебе интересное дело. Ты ведь не просто большая девочка, ты очень ценный покупатель, так сказать, потребитель со стажем. Поэтому в следующий раз ты хорошо сэкономишь. Я тебе буду платить только за то, чтобы ты обучала дерево с игрушками. Ну просто думай о том, что хочешь купить.
Флека уставился на него.
— Что ты несешь? Ты хочешь платить ей за покупки?
— Правильно.
— Она всего лишь девчонка!
— Я не девчонка! — немедленно обиделась Джованица. — А ты грязный старый цыган!
— Джованица — первый потребитель заколок-игрушек, Флека. Она лидер здешнего рынка. Другие девочки приходят и покупают те заколки-игрушки, которые выбрала Джованица. Поэтому я собираюсь… взять ее на работу. Мне уже давно следовало это сделать.
Джованица захлопала в ладоши.
— Можно мне получать заколки-игрушки, а не просто глупые деньги?
— Конечно. Непременно.
Флека изумился:
— Ты, должно быть, сошел с ума, если продал разом все свои товары.
Район Искусств никогда не испытывал недостатка в зеваках. Привлеченные этим маленьким спектаклем, четверо из них обступили киоск Борислава. Поймав его сердитый взгляд, они сделали вид, будто им нужна вода из фонтана. Фонтан, по крайней мере, еще работал.
— Вот идет моя мама, — объявила Джованица.
Ее мать, Ивана, стремительно выбежала из обшарпанных дверей соседнего многоквартирного дома. Она была одета в домашний халат, подпоясанный ремнем, вязаную накидку, толстый шарф и яркие вязаные шерстяные домашние тапочки. Она потрясала битком набитой наволочкой.
— Слава богу, они не причинили тебе вреда! — запричитала Ивана. Клубы пара вырывались из ее рта. Женщина приоткрыла наволочку. В ней были паровой утюг, фен для волос, старое зеркало, никелированная походная фляга, рваная меховая накидка и сотейник с крышкой.
— С мистером Бутсы все в порядке, мама, — успокоила ее Джованица. — Ничего не украли. Он все продал!
— Ты продал свой киоск? — спросила Ивана, и в глазах ее отразились обида и потрясение. — Ты нас бросил?
— Это бизнес, — пробормотал Борислав. — Извините за причиненные неудобства. Но все скоро наладится…
— Честно говоря, мне эти вещи не нужны. Если они тебе пригодятся, можешь взять их обратно.
— Мама хочет, чтобы вы продали все эти вещи, — предложила Джованица с навязчивой услужливостью подростка. — Тогда у вас появятся деньги, чтобы снова открыть магазин.
Борислав смущенно похлопал по картонной стенке киоска.
— Ивана, у этого старого киоска довольно неприглядный вид, он пуст и зияет большой дырой… но мне отчасти повезло.
— Госпожа, вы, наверное, замерзли в домашних тапочках, — заметил Флека. Он изящно махнул рукой в сторону стеклянного, с позолотой фасада кафе «Три кота». — Позвольте предложить вам горячего «капучино»?
— Вы правы, господин, здесь холодно. — Ивана неловко сунула свою подушку под мышку. — Я рада, что у тебя все наладилось, Борислав.