— Гагарин липу подсунул, — сказал Витька, оставшись с Женькой наедине. — Никто Ромкиным двигателем не занимался.
— Я поняла, — улыбнулась Женька. — Главное, что Ромка поверил.
Ромкин двигатель снова взорвался, но перед смертью вышел на расчетную мощность. Саид позеленел, аборигены шарахались от его бледной тени. Ромкину тетрадь окурили тайком от злых духов, и Саид каждый раз кривился, приступая к работе. Но, главное, за ним повсюду дрожащим от ужаса хвостиком тянулись четверо смышленых ребят из местных. Саид рявкал на них и всячески гнобил интеллектуальным трудом.
Годовщину встречали дружно, на подъеме.
Ромкин движок, наконец-то, «выдал мощь» и мирно сгорел, отработав аж два ресурса. Саид просветлел.
Женька и Шмустрый раскатали в новом сборочном цехе чертежи носителя в натуральную величину, ползали по ним и склочно делили каждый сантиметр бортового пространства. Женька клялась внуками дать Шмустрому в глаз, беллетрист рычал в ответ прорезавшимся басом.
Муртазин откопал еще один котлован, под старт, напоролся на нефтеносный слой и велел засЫпать — не дай бог раджа проснется! Ожившего Саида Витька запер в рабочем коттедже вместе с приближенными туземцами и поклялся дверь не отпирать, пока капсулы не увидит. Первое время заключенцы слезно просились на солнышко, затем притерпелись. Звуки из-за дверей доносились железные, сочные, правильные.
На двенадцатое апреля Муртазин объявил первый в году выходной.
— Ну, что, пенсионеры, — спросил ядовито, поднимая бокал с кокосовой брагой. — За успех нашего безнадежного дела?
Прибежала Лаша и доложила, что на посадку заходит «ну очень большой самолет». Женька вскинулась, за ней побежали остальные.
Выходной пропал.
Под огромным, в полнеба, «Русланом» собрался весь остров. Онемевший от изумления карго-мастер вытягивал краном прямо в джунгли элементы конструкции, а за стеклами далекой кабины маячили бледные лица ошалевших пилотов.
Женька переселилась в сборочный цех, лично отобрав в помощники сообразительных ребят. Тревожить ее Витька не решался, опасаясь за глаз.
Наконец пришел день, когда Муртазин вернулся со старта и понял, что делать ему нечего. Из срочного все переделал, а на несрочное все равно времени не хватит.
— Испытания? — обманчиво ровным голосом предложила Женька. — У нас с Данькой готово.
— Саид?
Ромка воздел к небу руки, мол, все в руках аллаха.
— На десятое октября назначаю пробный запуск, — решил Муртазин. — Готовьтесь, висельники.
Висельники замолчали, не глядя друг другу в глаза.
— Что-то случилось? — забеспокоилась Лаша.
— Все в норме, — нехотя ответил Витька. — Если считать авантюру нормой. Ну, авантюра же! Из трех двигателей два сгорели, Шустрый черт знает что напрограммировал, и ведь не проверишь. Остальное… — он махнул рукой. — Чувствую, накроется все медным тазом!
— Виктор, ты не прав, — Лаша несмело улыбнулась. — Даже если испытательная ракета взорвется, вы сделаете новую. Потому что умеете и у вас есть Гагарин!
Женька посмотрела на девушку с интересом.
— Я не знаю, как объяснить, — засмущалась Лаша. — Я вам лучше расскажу легенду. Когда-то к нашему острову приплыла огромная акула. Рыбаки называли ее Белая Смерть, потому что акула переворачивала лодки и уносила людей. Рыбаки перестали ходить на лов, женщины боялись, дети плакали от голода. И тогда проснулся раджа. Он взял острогу и в поединке один на один победил акулу! Женщины сложили песню, дети пели ее, а рыбаки снова вышли в море. Они больше не боялись акулы! Они стали победителями. А у победителей все получается, рано или поздно. Руки опускаются у побежденных.
— Ай, хорошо сказала! — удивился Данька. — Как писатель ответственно заявляю.
Лаша смутилась окончательно и сбежала, выдумав срочное дело.
— Вы вот что… седина в бороду, — негромко предупредила Женька. — Бесов своих придержите. Я девочку с собой заберу, когда Юру запустим. Нечего ей здесь делать!
Ракета, которой в спешке не придумали названия, взлетела точно по плану, совершила положенные маневры и выбросила на орбиту макет обитаемой капсулы.
— Данька, гони макет в атмосферу! — скомандовал Муртазин, не чувствуя ничего кроме стариковской боязливой усталости. — Всем спасибо, всем спать.
Утром его разбудила Лаша, распухающая от важных новостей.
— Вот! — жестом фокусника девушка сорвала покрывало с упаковочного ящика. — Доставили ночью, по приказу светлого раджи.
Витька, не веря глазам, коснулся пальцами гермошлема.
— Скафандр Юрия Гагарина, — похвасталась Лаша. — Точная копия. Обещали, что в рабочем состоянии.
— Принеси мне… чем вы это рисуете? — Муртазин взял ее за ладошку, украшенную тонким узором.
— Ага… а зачем?
Витька заклеил белым скотчем буквы «СССР» на шлеме и маркером наметил поверх:
— «Земля»! Так будет правильно.
Они едва уложились в срок!
Последние мартовские недели практически не спали, навалившись миром на доводку орбитальной капсулы. Саид один за другим жег маломощные двигатели на испытательном стенде. Шмустрый метался от компьютера до корабля, слепо натыкаясь на препятствия. Витька монтировал жизнеобеспечение, а Женька ползала по корпусу, проверяя изоляцию и качество сварки.
— Какой он маленький! — ужасалась Лаша, видимо представляя себя в этой ореховой скорлупке даже не в космосе, а посреди привычного океана.
— Меньше — не больше, — ворчал Роман.
В ночь перед стартом центр управления посетили светлый раджа и Гагарин. Раджа мирно заснул на троне, а космонавт долго бродил среди плотно смонтированного оборудования. Мечтательно улыбался, касаясь спящих приборов.
— Отдыхайте, Юра, — предложил серый от усталости Муртазин. — У вас завтра трудный день. А мы к утру будем вывозить и заправлять носитель.
— Завтра… До сих пор не могу поверить, — признался Гагарин. — Так хочется слетать еще хотя бы раз.
В пять утра Женька подняла носитель с закрепленной капсулой на стартовый стол и начала заправку.
— Что это?! — из последних сил озверел Витька, указывая на ярко-красный узор на белоснежной ракете. — Опять шаманство?
— Это название, — испугалась Лаша. — Мы с Женей решили…
— Переведи!
— Человек победивший, — тихо ответила девушка.
— Можно, — буркнул Муртазин.
Он ушел на берег и долго смотрел в спокойный мощный океан.
К полудню все собрались в ЦУПе. На троне спал привычный как предмет обстановки посол инопланетных цивилизаций. Данька суетился у приборов — наступил его день. Женька деловито раскладывала на столике коробочки с лекарствами.
— Да-да, Муртазин! — посмотрела она с вызовом. — Я старая больная женщина. У меня сердце, нервы и внуки.
— Женька ты, Женька, — вздохнул Муртазин.
— Юра на месте, — доложил Саид, железный человек. — Люк закрыт, носитель заправлен, все системы в норме. Ваш выход, товарищ генеральный!
Витька принял у него микрофон.
— Внимание! — сказал он на весь островной мир и прилегающие окрестности.
Остров напряженно слушал отсчет и Витькины команды. Притихли джунгли, и даже птицы, казалось, замерли в полете. Игла ракетоносителя с маленьким человеком на острие, куталась в испарениях. В этом мареве чудилось, что она дрожит в предвкушении рывка. Стоит, опираясь на удерживающие пилоны, и ждет только слова, чтобы сорваться в неприступное синее небо.
— Предварительная! — командовал Витька, поражаясь твердости собственного голоса.
Ракета дрогнула — или Витьке померещилось на огромном экране. Клубы пара обернулись вспышкой, из которой рванула жадная струя.
— Есть предварительная!
Муртазин всей шкурой чувствовал, что друзья рядом. Что ракета не подведет.
— Промежуточная!