— Сейчас…
Что-то очень устал на работе, даже слипались глаза.
— Пап, смотри! Смотри! — не унималась Полинка, скакала вокруг, не давая сосредоточиться.
— Что?
— Вот!
Она старательно поворачивалась к нему левой щекой.
— Вот! Вот! Правда здорово?!
На щеке цвели настоящие цветы… то есть, совсем как настоящие. Один крупный, жёлтый, похожий одуванчик, и рядом четыре малюсеньких. Казалось, цветы вырастали прямо из кожи, так естественно с ней срослись… чуть покачивая венчиками. Стаса ощутимо передёрнуло.
— Что это? — глухо спросил он.
Представилось, что у цветочков есть корни, они проросли где-то там, внутри щеки, опутывают изнутри Полинкину головку…
— Пап, ты чего? Это просто наклейка!
Она дёрнула большой одуванчик, он отошёл разом, оставив на коже слабое розовое пятнышко, ещё пара секунд и оно прошло. Полинка расстроено потёрла щёку.
— Тебе не нравится?
— Очень красиво, — выдавил из себя Стас. — Я просто устал, Поль. Сейчас, отдохну немного…
Она тяжело вздохнула.
На школьном крыльце сидела девочка лет двенадцати и самозабвенно смеялась, глядя куда-то в пустоту. Стасу сначала показалось, что она болтает с кем-то по телефону, но потом понял, что нет, тут другое. Никакого телефона.
— Я к Татьяне Михайловне, второй «Б», — сказал он охраннику.
Тот кивнул, пропуская через турникет.
Татьяна Михайловна играла с собачкой. Маленькое, пушистое, лопоухое создание прыгало прямо по столу, среди тетрадок, весело повизгивая, то покусывая резиновую утку, то подставляя пузо, чтобы её погладили. Увидев гостя, собачка настороженно замерла, вытянув мордочку.
— Добрый вечер, — поздоровался Стас. — Я отец Полины Наумовой.
— Здравствуйте, проходите. Я вас помню.
Да, наверно, такого типа, как он, сложно забыть. В наше время абсолютно нормальных, немодифицированных, людей почти не встретишь, разве что в кунсткамере.
Собачка принюхалась, переступила с ноги на ногу и громко тявкнула.
Стас ожидал, что хозяйка скажет ей: «фу, сидеть!» или что-то в этом роде, но та просто взяла маленький пульт и нажала кнопку. Собачка зевнула, рухнула на стол, закрыв глаза, и начала громко сопеть. Татьяна Михайловна бесцеремонно сдвинула её в сторону, чтобы не мешала.
— Это игрушка? А я сначала думал, что настоящая собака, — сказал Стас.
— Конечно, настоящая.
Спорить он не стал. Настоящая, только с пультом… жаль, наверно, что детей нельзя так же выключить, когда слишком шумят.
А, может, и можно.
Сел напротив.
— Татьяна Михайловна, вы хотели поговорить?
— Да, хотела…
У неё были невероятного объёма рыжие кудрявые волосы, такие же невероятные выдающиеся формы, совсем не учительские, голубые глазища и тонкие губы, одновременно пытающиеся изобразить брезгливость и вежливую улыбку.
— Слушаю вас, — сказал Стас.
— Даже не знаю, с чего начать… Меня последнее время очень беспокоит состояние вашей дочери. У неё всё хорошо?
— Абсолютно.
Стас изо всех сил старался говорить спокойно.
— Вы думаете? Возможно, вы сами не замечаете чего-то, я хочу сказать…
Она говорила и говорила. Стас и сам прекрасно знал, что она хочет сказать, для этого не надо было никуда идти. Но раз пришёл, надо слушать. Полинка, конечно, последнее время стала очень нервная. Агрессивная. Нет, она всегда была такой, была гиперактивной, неусидчивой, но с возрастом это только усиливается. Ей тяжело сосредоточится, а у нас такой сложный материал. Девочке просто необходим корректирующий чип. Она ведь и сама это понимает и очень страдает от того, что не понимают родители. Девочке нужно помочь.
Стас так не считал. Полинка нормальный ребёнок и ведёт себя совершенно нормально, так, как все дети её возраста. Зачем загонять её в искусственные рамки? Зачем ей это нужно?
Но разве она не имеет права решить сама?
Имеет, конечно. Только это не её выбор, ей внушили, ей просто не оставили шансов думать иначе. С самого детства вдалбливали, что с чипами хорошо, а без — плохо. Манипулирование. Детям легко внушить.
Стас очень старался говорить максимально мягко и максимально корректно, но выходило хреново. Здесь лучше бы справилась его жена, Машка — профессионал… Только бы и это ничего не изменило. Решение уже принято, всё что он может, это тянуть время.
— Разве вы не желаете счастья своей дочери?
— Желаю. Именно поэтому я против. Не хочу, чтобы она стала игрушкой на пульте, как ваша собачка.
— Па-ап, меня ругали, да?
Полинка сидела тихо-тихо на спинке дивана и ждала его. Волновалась.