— Почему вы со мной не здороваетесь?
Я пожал плечами. Уходя, он добавил, притом серьезным голосом:
— Я гений, но я прост с людьми.
Я опять помолчал, а про себя подумал: “Не много ли: два гения на одной кухне?” Он ушел, и больше я его никогда не видел”.
Внимательный читатель найдет тут немало странного. Например, это: “Он ходил как тень. Вот все, что я о нем знаю...” Даже не “знал”, а “знаю”. Хотя уже к 69-му году Рубцов был первым поэтом России!.. В конце концов, Кузнецову надо было оборвать воспоминания на этой фразе, раз уж он больше ничего не знает. Так было бы логичней... Вообще, возникает впечатление, что большой поэт Юрий Кузнецов пытается оторваться от Рубцова, перешагнуть через него. Но у Кузнецова это плохо получается, и вот уже он приезжает в рубцовскую Вологду, пишет какие-то воспоминания, упоминает Рубцова в своих стихах...
Автограф
Вологжанин Юрий Пономарев примерно в 1968 или 69-м году попросил у Рубцова автограф. Было это на квартире у Пономарева, и там под руку попалась книга об Узбекистане. Поэт написал на ее титульном листе:
“Юра!
Я буду помнить сквозь туман
Тебя, вино, Узбекистан!
Н. Рубцов”.
Ю. Л. Пономарев (1938 года рождения) долгое время дружил с поэтом, был знаком также с Алексеем Шиловым, Клавдием Захаровым и другими. Он рассказал мне еще один любопытный случай.
Когда Рубцов получил вызов в суд (видимо, по поводу алиментов), то он ответил телеграммой такого содержания: “Приехать не могу. С полным уважением, Рубцов”. Это очень по-рубцовски получилось — “с полным уважением”.
Кто выше
Журналист Энгельс Федосеев любил веселые компании. Многие побывали в его квартире на улице Пушкинской в Вологде и оставили на стене одной из комнат свои автографы. Был там и автограф Рубцова. Когда поэт расписался на стене, то гармонист А. Рачков хотел поставить свою подпись повыше рубцовской. Рубцов в таких случаях иногда вскипал. И тут вскипел:
— Я же пишу стихи лучше всех!
— Но я же лучше тебя играю на гармошке, — отвечал Рачков.
Не вышло
Молодая поэтесса году в 68-м прочитала книжку Рубцова и была очарована его стихами. А может, и удивлена. Она поехала в Вологду, чтобы выразить автору свое восхищение, то есть, как она говорит, “поклониться большому поэту земли русской”.
Она приехала, нашла улицу и дом, поднялась на пятый этаж и позвонила. Поэт впустил ее, и она, стоя в комнате, уже собралась было излить ему свои высокие чувства, поклониться, так сказать, от имени читателей. Но...
На полу всюду были разложены или разбросаны листы рукописей, и Рубцов, опустившись чуть ли не на четвереньки, стал собирать стихи, чтобы навести в комнате порядок. Гости все же пришли!
Символическая, сильная сцена! Поэт милостью божьей — в ногах у читательницы. Поклонения так и не вышло. Как будто сама судьба не допустила. Рубцов на пьедестале — это было бы абсурдом в эпоху перевернутых истин. У нас все наоборот — высокий мал, а малый высок. Но дело не только в эпохе — поклонение не совпало бы и с личностью Рубцова, и с нервом его поэзии.
Суетливо согнувшийся, сгорбившийся Рубцов напоминает мне некоторых “нелепых” героев Достоевского. Вообще, эта фантастическая сцена в комнате поэта достойна пера Федора Михайловича, а не моего грешного...
Чемодан
История, ставшая уже легендой. Рассказывают ее многие. Вот как записана она в воспоминаниях Германа Александрова: “...Как-то он пришел возбужденный, радостный и сообщил: — Получаю квартиру, может, поможешь мне въехать? — Какой разговор, — говорю, — конечно, помогу!
Каково же было мое удивление, когда мы пришли в пустую длинную комнату, в которой кроме старенького чемодана ничего не было. — И это все? — спросил я. — Все, — ответил Николай”.
Эту историю рассказывают и по-другому. Например, в финале к машине подбегает новый сосед, майор, готовый изо всех сил помочь переехавшему поэту, но видит почти пустой кузов...
Взбрело
В областной библиотеке Рубцов выступает перед читателями. Кажется, он слегка навеселе.
—Я вам почитаю свои стихи. Прочту, что взбредет в голову...
Строгий голос из зала (такая уж была эпоха):
— Надо читать, что положено.
Рубцов, почти не задумываясь, отвечает:
— А я всегда пишу, что положено. И вот из этого “что положено” прочту сейчас то, что взбредет в голову.
Партийный
Несколько раз я слышал от родственников Рубцова такие слова о его отце: “шибко партийный был, за партию горло готов перегрызть...”, “за партию горой был...”.