Видимо, некоторая неточность этой подписи смущала поэта. Примерно за три недели до гибели Рубцов пришел к Шилову и исправил свою запись единственно верным способом — он зачеркнул “несчастного, но непобедимого”. Поэт привык отвечать за все свои слова.
Песни
Алексей Шилов написал музыку к рубцовским “Журавлям”, “Звезде полей”, “Потонула во мгле...”. Особенно, наверное, удачна и популярна его “Морошка”. Рубцову нравились эти мелодии, нравилось исполнение Алексеем Шиловым этих песен под гитару.
Одну из своих песен — “Журавли” — Шилов записал на гибкой пластиночке и подарил поэту с надписью: “Н. М. Рубцову от Шилова А. С. с самыми нежными и добрыми чувствами. Август 1970 г. Вологда”.
Случай
Мне рассказывали, что в старой Никольской гостинице оказалось однажды несколько вологодских писателей. И в том числе — Рубцов и Астафьев. В один прекрасный момент Николай Михайлович заявил: “Я — гений”. Тогда Астафьев взял полотенце и стал охаживать поэта (наверное, шутя) по спине, со словами: “Нет среди нас гениев, Коля! Нет среди нас гениев...” С помощью полотенца истину, конечно, не установишь. Ее изрекает Время.
* * *
Из читательского письма:
“Недавно в антологии “100 русских поэтов” (изд-во “Алетейя”, СПб, 1997, составитель В. Ф. Марков) прочитал: “Кумир “деревенщиков” Рубцов умер от того, что жена прокусила ему шейную артерию...” По-моему, приврал профессор кафедры славянских языков и литературы пусть и Калифорнийского университета, делая такое примечание.
А тут еще статья В. А. Астафьева в “Труде” — “Гибель Николая Рубцова”...
А еще меня порадовал первый номер “Нашего современника” за этот год. В нем представлены сразу два уроженца нашей земли верхнетоемской — Ольга Фокина и молодой поэт Иван Русанов (он печатался в нашей районке). Хотел бы иметь у себя этот номер, но в розницу журнал не поступает. И у библиотеки, которая отметила в декабре свое столетие, нет денег для подписки. Нельзя ли через вашу редакцию получить один экземпляр? Очень прошу и надеюсь.
С уважением —
В. Тюпин,
с. Верхняя Тойма
Архангельской области”.
АНАТОЛИЙ АЗОВСКИЙ
Январская земляника
Беру с полки заветную книжицу... “Звезда полей”. Действительно — звезда. И не только — полей! На титульном листе надпись: “Дорогому другу Толе Азовскому от Николая Рубцова”. И дата — 2 июня 1967 года. Нет, познакомился я с ним немного раньше. Вернее, знакомств с ним у меня было два: вначале — с его стихами, а потом уж, в Литинституте имени М. Горького, — с ним самим.
Что сказать о первом знакомстве? Где-то читал я о Есенине, что когда появились в печати его стихи, то любители поэзии набросились на них, как “на свежую землянику в январе”. Вот такой “земляникой” показались мне и стихи Николая Рубцова при первом знакомстве с ними. А было это в середине шестидесятых. Жил я тогда в Свердловске, где, как, вероятно, и по всей стране того времени, было слишком много шума вокруг так называемой, а точнее, названной позднее — эстрадной поэзии. Конкурировало тогда с этим направлением в нашей изящной словесности еще одно — интеллектуальная поэзия.
Что говорить, шуму тогда было много. Особенно среди молодых поэтов. На наших литературных четвергах за огромным круглым столом библиотеки свердловского Дома работников искусств спорили до хрипоты, а то и чуть ли не до кулаков дело доходило: каждый отстаивал свою точку зрения, каждый с пророческой убежденностью указывал, как писать надо. Одни, их, конечно, большинство, — евтушенко-вознесенско-рождественского направления жаркими сторонниками были, другие — винокуро-тарковскую поэзию на щит поднимали, третьи пели в кулуарах что-то книжно-романтическое из Новеллы Матвеевой:
Ах, никто не придет, не споет,
“Летучий голландец” на дрова пойдет,
И кок приготовит на этих дровах
Паштет из синей птицы...
И вот как-то после очередного “четвергования” вышли мы с Юрием Трейстером — жил такой поэт в Свердловске — на воздух, освежиться немножко от жарких баталий. И Юрий вдруг сказал:
— Спорим, спорим... А может, так писать надо? — и тихо, но очень выразительно прочитал:
В горнице моей светло.