— Да и черт с ними! — вскипел Тыковлев. — Надо менять этот устаревший порядок. И тебе с твоим отделом тоже надо перестраиваться. Где это сказано, что посол обязательно должен быть членом парткома? Это что, Маркс или Ленин нам завещал? Партком — общественная организация, посол — должность государственная. Пора разделять между тем и другим. И творчество партийных масс раскрепостим, расформализуем, и послу больше времени и свободы для его служебных дел оставим. Сделай так, чтобы его кандидатуру в партком не выдвигали. Чего проще?
— Да я что, первый раз замужем? — обиделся Слипченко. — Именно так и хотел сделать, для того и инструктора посылали. Банкина уговорили не лезть в партком...
— Ну, вот и славненько, — нетерпеливо прервал Тыковлев своего собеседника. — И пусть не лезет...
— Банкин-то согласен. Другие не согласны, — ответил мрачно Слипченко.
— Как не согласны? Они же его не любят.
— Не любят, а вот в партком обязательно выдвинут и с треском провалят. Ни одного голоса в свою поддержку Борис не получит. Вотум недоверия ему вынесут. После этого ему там не работать. Отзывать его надо, пока не поздно, Александр Яковлевич. Потому и звоню вам. Допрыгался ваш Банкин.
— Что значит “ваш Банкин”? Он не мой и не твой. Он наш. Партия его на работу ставила. Между прочим, не зря ставила. Хорошо зарекомендовал себя на журналистской работе. Острое перо. Литературу советскую знает и любит. Много лет успешно продвигал ее на зарубеж.
— Ага, — поддакнул Слипченко. — Продвигал, продвигал, а потом его контора, то бишь ВААП, полутора миллионов недосчиталась. Едва на заместителей списали. Нельзя его больше держать на руководящей работе. Пусть острым пером где-нибудь подальше от государственной казны себе на жизнь зарабатывает.
— Ты не торопись, — тихо посоветовал Тыковлев. — Ты имей в виду, что если все так будет, как ты вычислил, то это серьезный прокол в работе твоего отдела. Ты за кадры отвечаешь в первую голову.
— Ну, это как посмотреть, — заколебался Слипченко. — У нас сейчас принцип демократии на первом плане. Михаил Сергеевич говорит, что руководителей предприятий выбирать надо, а если кого коллектив не хочет, то скатертью дорога. А мы хороший пример через Банкина создадим и для наших дипломатов...
— Надо Банкина срочно перебросить в другую точку, — оборвал его Тыковлев. — Вызывай его по поводу нового назначения в Москву. Конференция в посольстве пройдет без посла. Авось народ утихомирится. Прознают, что посол так и так уходит, и крови требовать не станут. И ты из воды тоже сухим выйдешь. Понял? Я сегодня же переговорю с Генеральным. Ты мне только подскажи, куда его лучше сунуть. Может быть, в соцстрану, чтобы никаких у него связей с концернами, подарков и поездок за чужой счет не было? Быстренько посмотри и доложи.
Положив трубку, Тыковлев выругался. Всю жизнь Борька незримо преследовал его. А ведь с чего началось? Сто лет назад было, быльем поросло. Половина участников или больше из жизни уже ушла, а другая все перезабыла и перепутала. Послать бы этого прохвоста раз и навсегда к черту. Да нет, не получается. А вдруг сбежит, рассказывать начнет, книжку напишет. С него все станется, тем более Слипченко говорит, будто его там шведы или еще кто-то купили. А вдруг и впрямь купили? Уход советского посла на Запад — такого с 30-х годов у нас не было. А кому отвечать? Ну, со Слипченко голову, конечно, снимут, да только мало им этой головы будет. За Тыковлева возьмутся. Все вспомнят: и как ты ему характеристику в МГУ давал, и как потом по службе двигал, и как к тебе Банкин в Вену регулярно наведывался, и как ты его от ответственности в растратах спасал. Крючков, он все раскопает, только повод дай. Им, конечно, на Банкина, в конце концов, наплевать. Тоже мне гусь лапчатый. А вот Тыковлев — это фигура сейчас знаковая. Реабилитация жертв сталинских репрессий, публикация секретнейших архивов, разгул коротичей, любимовых, молчановых, яковлевых, которые буквально терроризируют весь партаппарат... Возьмутся за Банкина, а не поздоровится тебе, Тыковлев. Так что придется защищать Банкина, хоть и знаешь, что неправое дело делаешь.
“Ну, что же, — подумал Тыковлев, — скажу, что закон дружбы. Это все понимают. Да только, какая тут дружба, — поправил он мысленно сам себя. — Банкина я защищаю, Рыбакова покрываю, журналистскую братию науськиваю на ретроградов. Друзья ли они мне? Нет. От того, что они делают, почти наверняка будет плохо, очень плохо многим моим давним друзьям. Сломают они им жизнь, карьеру, здоровье. Значит, предаю я друзей. Зачем? Почему? Разве банкины мне ближе, роднее? А ведь предаю, черт побери. Все ради того, чтобы продлить успех Горбачева? Да полно, хочу ли я ему успеха? Как человек он мне достаточно безразличен. Нет, нет! Я служу только делу, я хочу успеха реформ, поэтому и стараюсь не дать Горбачеву сбиться с пути. Но каких реформ? В чем они, в конце концов, состоят? Знаю ли я сам ответ на этот вопрос? Во всяком случае, сейчас идти вперед можно только опираясь на людей, которые не слишком связаны с прошлым. Они зачастую не очень чистоплотны, но другого человеческого материала просто нет. Значит, надо, зажав нос, суметь использовать их для достижения высоких целей. Цель освящает средства. Цинично, но правильно”.