Они все же были мастера высокого градуса, поэтому нанесли своим профанам-соперникам удар страшной силы, а главное — с неожиданной стороны. В том же 69-м в тихой Финляндии международный лазутчик, советский гражданин, бывший зэк и мелкий фарцовщик в юности, некий Виктор Луи передал западным издательствам “мемуары Хрущева”. Документ, как показало время, был в целом подлинным, но хорошо и целенаправленно отредактированным. Основная нехитрая идея “мемуаров” — разоблачение негуманного Сталина, но особенно — его антисемитизма (то, что простоватый Никита сам был грубым антисемитом, редакторов не смущало). Мировая “прогрессивная общественность” стала на дыбы: как! в Советском Союзе собираются вновь возвысить этого негодяя и антисемита?! Ясное дело, многие руководители западных компартий, а также все “прогрессивные деятели” высказали в адрес ведомства Пономарева свое негодование. Пришлось, так сказать, согласиться с “прогрессивным общественным мнением” и реабилитацию Сталина отложить.
1969 год закончился, к несчастью для Шелепина и его сторонников, жалкой статейкой в “Правде”, опрокинувшей все надежды сталинистов. В начале 70-го сусловцы извергли из своей среды двух сталинистов, занимавших ключевые посты в идеологии: зав. Отделом пропаганды ЦК Степакова и председателя Госкомиздата Михайлова, а также кое-кого помельче. Шелепин, Полянский и Мазуров еще ходили на заседания Политбюро, но жизнь текла уже мимо них. Власть в стране сосредоточилась в двух духовно близких центрах: у Брежнева, с его помощниками, и Суслова — Пономарева. Ну и примкнувшего к ним Андропова...
Невидимый, но исключительно важный этот переворот оказал немедленное и очень сильное влияние на текущую идеологическую обстановку. Укрепившейся правящей группе уже не нужна стала шумная антисоветская оппозиция: как всякое общественное движение, оно могло привести Бог знает куда. Принимаются внешне жесткие меры: снят Твардовский, из “Нового мира” убраны наиболее воинственные либералы, утишается задиристая “Юность”, этот бастион еврейской молодежи. Более того, резко придавили полулегальное “демократическое движение”; теперь была не нужна “пражская весна” в Москве, власть находилась в надежных руках. Наиболее непримиримых диссидентов выслали в Париж, Иерусалим и Калифорнию, чтобы они тут не мутили воду своим честолюбивым нетерпением. Наконец, евреям разрешили широкий, по сути ничем не ограниченный выезд за рубеж: клапан недовольства с этой стороны был открыт полностью.
Однако положение осложнялось твердой позицией журнала “Молодая гвардия”, возглавляемого с 1965 года Анатолием Никоновым. Об этом человеке со временем будет написано много, но сейчас пришла пора сказать: то был подлинный русский самородок. Получив неважное образование, лишенный литературных и иных гуманитарных дарований, он обладал природным вкусом и безупречным чутьем на все хорошее и дурное. Самодумкой, без подсказки он понял значение русской истории и культуры, распознал разрушительные силы, плясавшие на поверхности культурной жизни страны в разного рода маскхалатах. Необычайное обаяние и бескорыстие позволили ему сделаться подлинным вдохновителем первых, важнейших шагов русского возрождения. Как и положено у нас, недооцененный современниками на родине, он получил должную оценку у международных русофобов. Сомнительный француз Леон Робель, женатый на выпускнице МГУ и вхожий во многие московские салоны, писал в 1972 году в парижском либерально-марксистском журнале: “Когда Александра Твардовского вынудили отказаться от руководства журналом “Новый мир”, во всем мире много говорили об этом... Когда же в начале прошлого года главный редактор журнала “Молодая гвардия” был освобожден от своих обязанностей, это решение, политически намного более важное, прошло при полном молчании...” Да, Робель знал свое дело: снятие Никонова было действительно “политически более важным”, чем отставка спившегося и устаревшего Твардовского.