Через год в Перми на базе издательства “Реал” инициативная группа попыталась возродить славную пермскую миниатюру, а меня пригласили быть составителем сборников поэзии.
Здесь стоит вспомнить, что самой первой мини-книжкой, изданной в Перми, была книга стихотворений Василия Каменского размером со спичечный коробок. А один из сувенирных томиков “Пермской ленинианы” космонавты Ю. Рома-ненко и Г. Гречко брали с собой в космос. Так как пермская миниатюра была связана с поэзией и космосом, то я предложил издавать поэтическую серию “Поэты России — XXI век”, в которой впоследствии вышло семь сборников, и начать эту серию со стихов Юрия Кузнецова.
Кто более из современных поэтов космичен? С Поликарпычем мы решили издать в этой серии только его стихи о любви. Как он мне сказал, убеждая, что ни у Пушкина, ни у Лермонтова нет столько стихов о любви, что это впервые в русской поэзии. Я, не мудрствуя лукаво, так и написал в предисловии к сборнику “Любовной лирики” Ю. Кузнецова, в которую вошло более ста стихотворений.
Книга Юрию Поликарповичу понравилась, а я заслужил теплый автограф. “Игорю Тюленеву, приложившему руку к изданию сей книги. Благодарный Юрий Кузнецов. 2 декабря 2002 года”. Так поэт еще раз побывал в нашем городе не личным присутствием, но стихами.
Мария Аввакумова говорила мне на Троекуровском кладбище, где мы похоронили великого поэта, как нравился Кузнецову этот миниатюрный сборник. Когда она робко выразила желание издать такой же, то Кузнецов ревностно спросил ее: “А у тебя есть столько стихов о любви?” То ли в шутку, то ли всерьез... На чем и была поставлена точка. Но сборник свой он Марии подписал.
Последний раз Кузнецов приезжал в Пермь на мой, как говорят в народе, золотой юбилей. 31 мая 2003 года. Много в юбилейной афише светилось известных московских имен, а приехал только он один. Как писал когда-то поэт в своей шутливой эпиграмме: “Звать меня Кузнецов. Я один. Остальные обман и подделка” .
Ну, не смогли друзья приехать по тем или иным причинам, хотя и прислали телеграммы взамен себя и видеопоздравления. Да и Бог им судья.
На моем юбилее Юрий Кузнецов не пил, потому что воздерживался от спиртного уже несколько лет, но в его гостиничном номере, где за дружеской беседой незаметно наступило утро, пригубив из рюмки коньяку, вдруг сказал мне или моему поколению: “А битву мы уже проиграли бесповоротно!..”.
“Нет!” — вякнул было я...
“Молчи, ты ничего не знаешь. Прои-и-грали” , — выдохнул он горько и замолчал надолго. Потому что он видел то, что увидят, быть может, только наши дети. Не зря же он говорил постоянно, что стихи его поймут лет через пятьдесят...
Забыл, еще он сказал, что сюда уже никогда больше не приедет.
И если бы (как думал Ю. Кузнецов) мы проиграли битву, Вседержитель отвернулся бы от нас. Ведь поэзия — это как ступень сверхракеты, которая выносит ее на орбиту Духа! Без поэзии нет народа. И поэты, тем более великие, не имеют права проигрывать битву за русские души! Мы не имеем права потакать нашим врагам, пишущим о нашем престольном граде: “Лучший вид на этот город, если сесть в бомбардировщик” (И. Бродский).
Кричу уже в спину ушедшего Поликарпыча: “Ведь ты сам писал: “Друзей любил для их души, врагов для Бога ненавидел”? Но нет ответа…
Последний раз я встречался с Кузнецовым в Москве в “Нашем современнике”.
Поговорили недолго, обнялись и расстались, как оказалось, уже навсегда.
Из бесед с поэтом
Бесед было много, а записей, к сожалению, очень мало.
* * *
26—30 марта 2001 года. Дагестан ( Махачкала, Дербент, Гуниб), где во время наших общих поездок и ночных бдений в номере республиканского курортного комплекса “Дагестан” я записал эти разговоры с классиком.
— Игорь, у меня много остается неоконченных стихов и строчек. Хотел все выбросить, самому уже некогда, и время ушло... А потом решил оставить тем, кто придет после. Пусть развивают, пишут дальше. Как у меня, не получится, но что-то, может быть, и выйдет?