Нечто подобное смог создать в позднейшие времена Суриков. В его картине “Христос, исцеляющий слепорожденного” до глубины души поражает зрителя резкий контраст между божественно спокойным, поистине небесным Христом и другими персонажами картины — слепорожденным, прозревшие глаза которого буквально кричат от восторга и ужаса, и теми, кто стоит у Христа за левым плечом, недоверчивыми, сварливыми, недовольными и безбожными...
Не случайно Дионисий становится зачинателем нового направления в иконографии — житийных икон. Уже на рубеже веков он создает две значительные в своем творчестве иконы — “Святитель Петр с житием” и “Святитель Алексий с житием”. Здесь нет присущего исихазму безмолвного созерцания, это по существу своему — иконописная повесть, где в клеймах, размещенных вокруг центрального образа, как в главах книги, рассказывается о деяниях святителей. Иконы Дионисия становятся неотъемлемой частью оживленного, созидательного и целеустремленного бытия русского человека эпохи становления могущественного Московского, а затем и Российского государства.
Но до этого Дионисию и его единомышленникам пришлось выдержать долгую и мучительную борьбу с иконоборческой ересью. Лукаво манипулируя принципами исихазма, еретики внушали мысль о том, что безмолвное созерцание должно приводить человека к отрицанию любых рукотворных образов, что безмолвствовать нужно перед самим осознанием величия Божия, которому мешают образы, созданные живописцем. Логическим завершением исихазма, по их мысли, должно было стать отречение от любых видов изобразительного творчества. Молчать — так уж молчать во всем!
В “Послании иконописцу” Иосиф Волоцкий блистательно доказал, что, поклоняясь иконе, мы поклоняемся не куску дерева и не краскам, нанесенным на него, а истинному образу Божию, дарованному самим Богом через мастерство художника. “Но не должно думать и того, что образ сей есть Сам Христос во плоти: Христос неописуем по Божеству, и невозможно Его видеть прежде Второго Пришествия. Но следует думать, что это есть образ Его по человеческому естеству”.
Еретики смущали нетвердые души тем, что добивались полного упрощения религиозной жизни человека, отмены поклонения Кресту и Евангелию, священным сосудам и святым мощам, уничтожения самих церквей, говоря, что тело человеческое есть само по себе храм Божий. Весьма распространенное мнение и сейчас среди спесивых гонителей Церкви. Иосиф последовательно разгромил эти взгляды. Мало того, он доказал, что и кланяясь друг другу, христиане тем самым совершают акт поклонения образу Творца: “потому что Бог некогда сотворил человека по Своему образу: сие есть почести равного — равному, ради вознесения мысли к общему Владыке”. Здесь содержалось и полное оправдание начатой Дионисием традиции житийной иконы.
Книга Иосифа Волоцкого явилась мощным орудием против иконоборцев. Вооружась ею, Дионисий смог убедить своих учеников в святости иконописи, и именно после того, как была одержана эта великая победа над еретиками, он и сыновья его приступили к созданию ферапонтовского чуда.
Собор Ферапонтова монастыря посвящен Рождеству Богородицы. Один из главенствующих образов, созданных здесь Дионисием — образ Божьей Матери с Младенцем Христом на престоле, коему поклоняются ангелы и весь небесный и земной мир. Земное олицетворение этого образа в эпоху Дионисия являла собой сама Русь Святая.
Можно себе представить, как счастлив был началохудожник Дионисий в годы работы над ферапонтовскими росписями! Ему было шестьдесят лет, при нем трудились его сыновья, отныне — полные его единомышленники и покорные ученики; русский человек мог дышать полной грудью, осознавая Отечество свое в виде крепкого и мощно растущего организма; страшная ересь потерпела полное поражение, и многие из еретиков были схвачены и подвергнуты суду, а стало быть — конец иконоборчеству на Руси!
Это счастливое состояние художника так и выплескивается на каждого, кто приезжает в Ферапонтов монастырь, расположенный в двадцати верстах от города Кириллова на берегу Бородаевского озера. Известно, что в окрестностях озера Дионисий находил все необходимое для производства красок, настолько разнообразен здесь мир растений и минералов. Словно сам Господь давал ему возможность воплотить в живописи все многоцветие его душевной радости. Разнообразны евангельские сюжеты, к которым обращается здесь Дионисий, но необыкновенно разнообразна и палитра его красок, это — истинное ликование! Свобода и легкость художника удивительным образом сочетаются с четким соблюдением всех установленных канонов иконописи. Это и есть главный закон истинного творчества на все времена — уметь оставаться легким и свободным, не выходя за грани дозволенного и приемлемого людьми и Богом.