Лебеди перегруппировались — два как бы составили пару, а один остался в стороне. Может быть, третий — лебедёнок? Присмотрелись — нет, все три лебедя взрослые особи. (Как чувствуешь своё косноязычие, когда пишешь о столь совершенных существах!)
Вскоре лебеди скрылись в заводи, и мы со своей "смотровой" площадки уже не могли их больше разглядывать.
КЛАДБИЩЕНа неполных десять тысяч жителей в посёлке четыре кладбища: два старых и два новых. Мы с фотографом забрели на одно из старых. За металлическими оградами скромные могилы — деревянные и железные кресты, железные обелиски со звёздочкой или крестиком в правом верхнем углу, такие же — из "мраморной" крошки, а из цельного куска мрамора или гранита — считанные единицы. Простое, бедное кладбище. Лежат куренями, и фамилии все обычные, русские: Корнеевы, Леоновы, Черновы… Ограды покрашены, могилы ухожены: цветы, сирень, берёзы, рябины. Птицы поют… Покой и горечь… Из праха пришли и в прах возвратимся — приоткрылась бездна, выпустив человека на волю погулять, пошалить, подумать о смысле этого самого жития на свете, а человек опомниться не успел, как опять притягивает его, властно зовёт назад бездна…
Поразило количество молодых покойников: двенадцать—пятнадцать—семнадцать—девятнадцать—двадцать четыре—тридцать годков… Мальчики, девочки, девушки, парни: "трагически погиб", "безвременно ушла", "от скорбящих родных", "неутешно наше горе"… Красивые лица. Широко распахнутые глаза. Больно смотреть на фотографии, перехватывает дыхание, стучит в висках: "Ну как же так? Другие поколения жили намного дольше, а сейчас рок какой-то. Рядом со стариками — их внуки и правнуки". Немало и мужчин сорока-пятидесяти лет, но юношей, похоже, больше. Как только эта арифметика выстроилась в голове, уже не покоем повеяло от кладбища, а тревогой. Захотелось убежать куда подальше от свидетельства того, чего знать не хочешь.
— Такая картина не только у нас в Ромоданове, — сказал мне доктор Поросёнков, — во всех районах. Гибнут в автокатастрофах, убивают друг друга, тонут, отравляются спиртным, суицид, наркотики появились… На прошлой неделе застрелили предпринимателя. Двадцать семь лет. Вечером поливал огород, подъехали на "жигулях" и застрелили…
А ЕСЛИ В ЦЕЛОМ…И всё-таки Ромоданово мне понравилось. Парк — одно из самых отрадных впечатлений. Покуда жил в посёлке, ежедневно бродил по аллеям с удовольствием, даже с каким-то эстетическим удовлетворением. Больница — филиал Филатовского парка и под твёрдым, добрым руководством Поросёнкова явственно напоминает санаторий. Ромодановская средняя школа снаружи представляет собой гибрид старинного двухэтажного здания и современного строения. Довольно удачный гибрид. Подумалось, что в такую школу я б свою дочку отдал без лишних раздумий. Вокруг школы цветники, деревья. Бегают ребятишки с вёдрами и мотыгами.
Спрашиваю малышку:
— Где вёдра дают?
Она удивлённо хлопает глазами, а затем, сообразив, отвечает:
— Это мы поливаем!..
Большинство изб — добротные, крепкие, за сеткой-рабицей ни клочка одичавшей земли, редко где увидишь сорняк — огороды сейчас опять в цене. Но и на цветы участки не жалеют. Богатые сады: яблони, вишни, сливы… Если и вправду грядёт потепление, будут здесь и абрикосы с шелковицей да персиком — не сомневаюсь, земля-то — чернозём. Лишь бы хозяева не повывелись… Попадаются просторные особняки и новострои. Негусто, но есть. Несмотря на противоречивые впечатления и тревожные симптомы, в целом преобладает ощущение, что народ здесь х о ч е т ж и т ь. Наверно, это обусловлено тем, что в Ромоданове есть работа, есть перспективы, удалось сохранить пищевую промышленность. Сахарозавод с дореволюционным прошлым и разворотливым руководителем. Мельничный комбинат "Элеком" — гигант. И все худо-бедно функционируют, не разворованы, востребованы. А денежный доход работников, как известно, отражается на лицах.