Отвлекусь от рыбацких дел, пожалуй, и дальше… Сколько моим землякам "казали" на пример Финляндии, смотрите, мол, как нужно цивилизованно жить на селе и работать. На таких же суглинках и камнях… И вот я читаю в последнем номере журнала "Финское обозрение", что после вступления этой страны в Европейский Союз дотации местному сельскому хозяйству, ранее достигавшие 60 % в год от общих финансовых затрат, были снижены по требованию ЕС до 10–12 %, отчего из 300 тысяч фермерских хозяйств Финляндии тут же обанкротилось 200 тысяч, а оставшиеся на плаву вынуждены заниматься хоть каким-то более или менее прибыльным делом — от разведения страусов до туристического бизнеса. А сколько, риторически спрошу, получали и получают от государства наши северные колхозы?
Только в 70-е гг. по плану подъема сельского Нечерноземья субсидирование стало более или менее устойчивым, в деревню пошли деньги, отчего она тут же ожила, начала заменять свою многовековую, вконец обветшавшую хозяйственную и социальную инфраструктуру на современную.
Но вернусь к своим рыбам… В летние месяцы моторы с кормы лодок можно было не снимать, рыбаки даже не убирали на ночь бачки с бензином. Накинут на моторный колпак какую-нибудь тряпку, больше для вида — от жаркого солнца или от дождя, да так и оставят до утра, а то и на целый день. Удивительно, но воровства не было. В наше бедовое время деревянный багор нельзя забыть в лодке — кто-нибудь да и утащит. Особенно дико стали воровать дюралевые лодки — угонят в укромное место, разрежут на части, а потом сдадут в воровской шалман скупки-приема цветных металлов.
У отца имелось два мотора — мощный "Вихрь" и "Ветерок". Первый на катере был установлен стационарно, то есть с дистанционным управлением, и отец его редко снимал и уносил с лодки. Выезжая ловить на "дорожку", он брал на всякий случай и "Ветерок" как запасной мотор.
Ловля на "дорожку" азартная, если, конечно, рыба хорошо берёт. Капитан Виктор Алексеевич рассказывал о таком случае. Лодки с рыбаками-"дорожечниками" ходили по кругу в озере ближе к устью Уфтюги. "Только я встроился в их круг, как — хоп! — рывок сразу на две "дорожки". Тащу. Смотрю, попались две большие нельмы. Я развернулся, снова спустил блесны и подхожу к тому же месту. Снова — хоп! — опять две нельмы. Глазам не верю. Краем глаза наблюдаю — и мужики невдалеке тягают. В третий раз захожу. Клев, как часы, точен: вновь берет на две "дорожки", и снова большущие нельмы. Не стал я больше искушать судьбу, свернул "дорожки" и скорее поплыл домой. Такого рыбацкого счастья не часто доводилось мне испытывать".
Чтобы ловить на "дорожку", надо знать места. Обычно выбирают, где поглубже — на фарватере озера или у противоположного берега. Как заплывешь за большие озерные бакены, так и распускай леску. Большая щука любит глубину. Как стрела, она летит на цель, ничего не замечая. Еще эта рыба пасется на "завалах" — так у нас называют падение глубины при переходе песчаного дна в ил. Нравится ей шнырять и возле травы (водорослей) в озере, распугивая пасущуюся и кормящуюся здесь же рыбью мелочь. Хитрая и хищная рыба, попробуй ее выуди!..
Крупных щук резко убавилось из-за засух в последние годы. Сегодня на озере необходимо долго болтаться, чтобы поймать на "дорожку". Час бороздишь воду, второй… Металлические колокольчики на прутьях, закрепленных в уключины весел, однотонно побрякивают в такт моторному движку, нагоняя сонливость. Привыкаешь смотреть на натянутые лески, забывая сладкие свои ожидания, когда ивовый прут от рывка вдруг изогнется, колокольчик захлебнется в тревоге и когда, бросив всё, тянешь и тянешь, как бревно, рыбину, не давая ей спуску.
Счет кругам по воде уже не запоминаешь. "В слове "терпение" — пение, пение…" — писал поэт Геннадий Иванов. Не знаю, что он еще слышит в этом слове, но ни петь, ни говорить нам в лодке не хочется. Совсем разомлеваешь на солнце, которое смотрит в озеро, словно в котел с водой, пытаясь ее вскипятить, как вдруг… Азарт мигом возвращается, и ты нервно хватаешься за леску.
Нет, вроде показалось… Видно, блесна проскочила сквозь водоросли или царапнула по песчаной отмели. Подержишь леску в кулаке, услышишь дальнее "чистое" колебание блесны и отпустишь дальше: ловись наконец рыба, да покрупнее!..
Щука берет, как всегда, неожиданно, когда этого момента уже не ждешь. Всё происходит синхронно: резкий рывок лески, прут выгибается, и без звона колокольца уже ясно — схватила. Теперь главное — не спешить, но и не медлить. Каким-то непонятным чутьем угадывать, что ведешь ее хорошо. Сейчас щука в глубине мечется, пытаясь освободиться от стального крючка-тройника, уйти еще глубже. Вся сила ее мощного и гибкого тела направлена на то, чтобы выжить, избавиться от чужой воли. Нужно отдать этой хищнице должное: не хочет она смиренно висеть на стальном поводке, бьется до последнего.