Стихи Леонида Коновалова — это своего рода “кардиограмма” души поэта, свидетельствующая, как наше время убивает в человеке веру в лучшее. Хочется верить, что когда-нибудь они тоже будут зачитаны представителям нынешней власти как свидетельство их преступления перед народом…
Свен ЛОККО. Финны на Мурмане. Роман. Книга первая. На финском и русском языках. — Мурманск: Фонд культуры, 1993. — 480 с.
Роман Свена Локко написан сухим, почти протокольным языком и представляет собой бесстрастное свидетельство о предельно насыщенной всевозможными испытаниями и мытарствами жизни финских семей в России со времён революции и до первых послевоенных лет. Началось всё с того, что семья героя романа узнала о том, что власть в России отныне принадлежит народу, и решила перебраться через границу, чтобы жить в этом удивительном государстве без богачей: “Послушайте-ка, ребята, старика, — сказал Пекка, старый хозяин дома. — В этом смердящем мире трудно понять, кто прав, за кого заступиться и к кому присоединиться. Поверьте мне, что в своей стране вы ничего не добьётесь, потому что нашим буржуям идёт помощь из Германии. В России рабочие и крестьяне завоевали власть. Сейчас там гражданская война. Если хотите обуздать свои лахтари, то лучше уйти в Россию и присоединиться к борцам против общего врага рабочих…” — так семья Суло оказалась в Советской России.
Однако на деле всё получилось совсем не так просто, как представлялось старому Пекке на расстоянии. Сначала переселившихся в Россию финнов согнали в колхозы, затем сорвали с обжитого ими места и переселили в глубь Карелии. Потом началась война и Суло призвали на строительство оборонных сооружений, а позже забрали оттуда в трудовую армию и отправили в Челябинск возводить стратегически важные металлургические заводы. По сути дела, трудармия представляла собой некоторую разновидность того же самого ГУЛАГА — с конвоем, бараками, колючей проволокой и бесконечной изнурительной работой.
И вот в конце 1946 года Суло добивается демобилизации и получает разрешение вернуться в Мурманскую область к матери. Хотя право возвратиться на прежнее место жительство было даровано тогда далеко не всем трудармейцам. “Не жизнь, а постоянная игра в очко, — с обидой говорит Суло его товарищ по работе Яаакко, который по какой-то неведомой причине получил отказ на возвращение в Карелию. — От чьего-то одного слова зависит вся твоя судьба. У тебя же нет никакого права на выбор: либо подчиняйся, либо тебя согнут в бараний рог…” — “Нельзя так рассуждать. Страна огромная, и если каждый будет делать так, как ему в голову взбредёт, то представь себе, какой бардак начнётся”, — возражает ему Суло, и эта вот неозлобленность героя (и автора) на судьбу и на страну является доминирующим признаком книги Свена Локко. Его повествование — это не месть сталинизму и советской власти, а воспоминание о большой, сложной, предельно тяжёлой, но вместе с тем наполненной осязаемо созидательным трудом жизни, которую при всех её крайностях почему-то никак не воспринимаешь как несчастливую. Как трудную — да, но только не несчастливую. Потому что, несмотря ни на какие испытания, она не отучила героя любить свою землю, людей, Родину, не отучила его быть полноценным гражданином и человеком.
Елена КОЖЕВАТОВА. Женщина Сентябрь. Стихотворения. — Мурманск: Изд-во “Максимум”, 2003. — 56 с.
Живёт в городе с поэтическим названием Снежногорск удивительная женщина по имени Сентябрь, работает директором библиотеки и пишет первозданные, как первый снег, стихи, которые каким-то странным образом берут читателя за живое. Может быть, тем, что их автор предельно искренна и непосредственна, может, потому что направленность вектора её души нацелена не к себе, любимой, а во внешний мир, к людям? Как бы там ни было, а открывающие книгу стихи “К вопросу о счастье” уже с первых страниц заставляют читателя проникнуться доверием ко всему, что его ожидает дальше. Что же необходимо поэтессе для счастья? — “Ветра глоток, / Красный платок, / Русского неба, / Чёрного хлеба, / Дочки весёлую рожицу, — / Всё остальное приложится!” — Думается, что под этим могли бы подписаться и многие из читающих эти строки…
Родившись в южном Севастополе, Елена Кожеватова очень быстро, как она сама пишет, “привыкла к Северу. Вросла / В него короткими корнями” и вот уже не заметила, как пишет многоцветную оду приютившему её Снежногорску. Жизнеутверждающий тон её стихов не может поколебать даже несложившаяся личная жизнь, и стихи на эту тему хотя, может быть, и самые тяжёлые в книге, но зато и самые тёплые и пронзительные: “Мечтает дочка молча, гордо. / Рисует папе — про запас… / Душой наивной верит твёрдо, / Что будет папа и у нас. / Весёлый, добрый, смелый, ловкий, — / Ну, самый лучший из людей! / Тогда она покажет Вовке, / Как задаваться перед ней! / Тогда она лицо при встрече / Не станет прятать в воротник / И не ссутулит в страхе плечи, / А смело высунет язык!”.
Изболевшееся от безответности женское сердце терпеливо несёт по жизни крест одинокой судьбы: “Я — женщина-сентябрь, но я была и маем! / И пенного вина я выпила сполна. / Но о таких вещах мы вслух не вспоминаем, / И в женском сентябре ещё живёт весна!” И диву даёшься, как эта хрупкая красивая женщина, чьи “стихи рождаются из снов, из одиночества и боли”, не позволяет себе сломаться, но находит в себе силы пережидать суровые северные холода и быть готовой к тому, чтобы с приходом солнца вновь устремлять свои помыслы к теплу, свету и счастью: “Жужжат шмели, и травы шелестят, / Над миром нега томная струится, / Звенит душа, и хочется влюбиться, / И говорить, и плакать невпопад”. Не такова ли и наша долготерпеливая Родина?..
Николай КОЛЫЧЕВ. Есть у каждого Русь изначальная. Сборник стихов. Предисловие В. Тимофеева. — Мурманск: Просветительский центр “Доброхот”, Издательство “Добросмысл”, 2005. — 185 с.
По признанию автора вступительного слова, Николаю Колычеву выпало “выполнять великую традицию русского служения — быть, стать “эхом русского народа” и, “не поддаваясь унынию и ещё более — отчаянью, продолжать свой диалог, свою охранительную беседу с дорогими ему людьми, с отеческой землёй”. И автор не заставляет долго искать подтверждения сказанному его старшим товарищем. “Пока рассудок и глаза ясны, / Неизлечимой лаской буду болен / К деревьям, птицам, ручейкам лесным / И к маленькому северному полю”, — пишет он в стихотворении “У Белого моря”, с редкой для современных поэтов нежностью говоря о своей суровой северной родине.
Но нежность — не помеха для принципиально критического осмысления того, что мы позволили сотворить с Россией, дав разрушить её государственную мощь и вытравить в ней почти всё, чем мы гордились раньше перед народами планеты: “И хочется бежать — куда подале. / Но разве от себя мы убежим? /Мы Родину, как Господа, распяли, /Потворствуя властителям чужим”. Осознание своих грехов и ошибок — это не просто шаг для облегчения своей собственной вины перед Отчизной, но, пускай пока ещё не ощущаемый, шаг к исправлению допущенных просчётов. Главное сегодня — чтобы гибельность нынешнего пути осознали все граждане России и чтобы они поняли необходимость объединения здоровых общественных сил в единую национальную когорту, к чему автор призывает с откровенной прямотой и открытостью: “Спаси и сохрани себя, народ! /Держава рассыпается на части. /Но верую: Россия не умрёт! / Она сильней неправды и безвластья!” И ничего, что сегодняшний день кажется нам беспросветно мрачным. В истории многих народов не раз уже случалось, что самая сильная социальная тьма как раз и предшествует их национальному, политическому, экономическому, культурному и духовному рассвету! “Ведь Сам Христос, рождённый в мире страшном, / Его своим страданьем воскресил. / Быть может, тьма и мерзость жизни нашей — / Начало воскресения Руси”.