Что же до несостоявшейся встречи в Граце, то еще до открытия “Маастрихта” газета “Москоу таймс” (14.06.1997), со ссылкой на пресс-секретаря Ватикана Ж. Наварро-Валлса, привела выдержку из письма патриарха к папе, в котором высказывались “настойчивое” желание, чтобы эта встреча все же состоялась”, а также надежда на продолжение диалога*. Несколько забегая вперед, отметим, что примерно такая же позиция была озвучена после решения Ватикана об организации католических епархий на территории РФ. В заявлении, принятом патриархом и Священным синодом, негативно оценивавшем это решение, в заключение все же выражалась надежда, “что несмотря ни на какие трудности, связанные с ошибочным курсом Ватикана по отношению к РПЦ, связи между православными и католиками будут развиваться и станут важным фактором сохранения христианских ценностей в жизни Европы и мира”.
А поскольку заявление, под рубрикой “Новости”, приводится в том же самом номере “Радонежа”, из которого мы получили потрясающие сведения о некрещености папы римского (как и всех католиков вообще — так о каких же христианских ценностях речь?) и на первой странице которого над Красной площадью нависает угрожающая тень этого самого “некрещеного папы”, сопровождаемая слоганом: “Папа объявил России войну”, то, право, есть от чего впасть в задумчивость. К сожалению, здесь налицо прямая корреляция с общим политическим стилем нынешней России, которая неудержимо пятится, время от времени принимая угрожающее выражение лица (нелепости, вроде только что упомянутого открытия “Радонежа”, и призваны, видимо, имитировать такую угрозу), — разумеется, никого не могущее ввести в заблуждение.
Так было и в конце 90-х годов, когда именно после “христианского Маастрихта” в Граце началась уже прямая подготовка визитов папы в восточнохристианское и, конкретнее, постсоветское пространство. В конце лета 1998 года президент Румынии Эмиль Константинеску направил папе приглашение посетить страну, и осенью того же года оно было подтверждено патриархом Феоктистом, несмотря на распри последнего с униатами из-за церковного имущества. Летом же 1998 года состоялся официальный визит в Рим румынского премьер-министра Раду Василе, который со своим итальянским коллегой Проди обсуждал проект гигантского международного нефтепровода Констанца — Триест, предназначенного также и для перекачки каспийской нефти. Тогда же “Коррьере делла сера”, опубликовала статью, выразительно озаглавленную “Италия — Румыния: нефтяная ось”, но папский визит в Румынию примечателен не только своей уже отмечавшейся соотнесенностью с общей стратегией продвижения Запада на Восток в постблоковой Европе, но и удивительной его беспроблемностью — тем более удивительной, что это была первая православная страна, посещенная понтификом после церковного раскола 1054 года. Ни тени протестов, всеобщий восторг — все говорило о правильности выбора места дебюта, ибо, хотя и православная, Румыния исторически засвидетельствовала о себе как о носительнице, пожалуй, мощнейшего в Восточной Европе комплекса влечения к Риму, сочетающегося с не менее мощной и устойчивой русофобией. В этом отношении она едва ли не превосходит даже католическую Польшу, и потому выпавшую ей роль — гостеприимно открыть Ватикану врата восточнохристианского пространства — в мае 1999 года исполнила безукоризненно. А осенью того же года, 8 ноября, нога Иоанна Павла II ступила на землю Грузии, и этот новый визит также был вписан в систему важнейших стратегических и даже военно-стратегических достижений Запада: принятых на саммите в Стамбуле решений о выводе российских войск из Грузии и Приднестровья и прокладке нефтепровода Баку—Тбилиси—Джейхан (Турция). Кроме того, пресса особо подчеркивала тот факт, что понтифик прибыл в Грузию, возвращаясь из Дели, т. е. следуя Великим Шелковым Путем , о центральном значении которого для США заявила тотчас по вступлении в должность президента Дж. Буша его советник по вопросам национальной безопасности Кондолиза Райс.