Владлен Сироткин,
председатель научно-экспертного совета
Международного центра поддержки прав
иностранных инвесторов
при Институте прав человека (Москва),
профессор
Александр Андреев • Шолохов во всем объеме (Наш современник N5 2002)
ШОЛОХОВ ВО ВСЕМ ОБЪЕМЕ
М. А. Шолохов . Все сочинения. М., Московский писатель, 2001.
Судьба творческого наследия М. А. Шолохова весьма схожа с его собственной судьбой. Получивший всемирное признание еще в молодые годы, потом лауреат Нобелевской премии, он не только не был в нашей стране официальным литературным кумиром, каким стал, скажем, во Франции человек с куда более скромным дарованием — Франсуа Мориак, но и находился в тени средних, теперь почти забытых писателей — А. Фадеева и К. Симонова. А первые две книги “Тихого Дона” были отмечены звучащей теперь уже анекдотично фразой критика А. Селивановского в “Октябре”: “Из общего потока крестьянской литературы особенно интересны для нас три романа: “Лапти” Замойского, “Девки” Кочина и “Тихий Дон” Шолохова”. Шолохов, заметьте, на третьем месте! К литературному наследию Шолохова долгие годы относились точно так же. Пройдет лет десять, и людям покажется невозможным, немыслимым, что в 1984 года, после смерти великого писателя, не был объявлен траур по всей стране, не был поставлен ему памятник в столице, не начато издание академического собрания его сочинений.
Более того, в годы “перестройки” и ельцинизма произошло позорное для нашей культуры событие, когда бесталанные, чудовищно некомпетентные в литературе люди стали с помощью телевизионных бандитов и газетно-журнальных мародеров выливать на уже покойного писателя и его творчество цистерны грязи, а большинство “литературоведов”, которые долгие годы успешно кормились возле Шолохова, молчали. Поразила поддержка этих шолохоненавистников А. И. Солженицыным, тем более непонятная, что ему, как человеку весьма сведущему в истории, было, вероятно, известно, что атаман П. Н. Краснов, сам неплохой исторический писатель и антикоммунист в не меньшей степени, нежели Солженицын, к тому же изображенный в “Тихом Доне” отнюдь не в лучшем виде, не испытывал никаких сомнений относительно того, откуда, мол, столь молодой писатель мог так хорошо знать обстоятельства политической жизни и военных событий на Дону в 1917—1922 годах. Краснов безоговорочно отдавал Шолохову писательскую пальму первенства, хотя и творчески, и политически это был весьма самолюбивый человек (например, в воспоминаниях пишет о себе исключительно в третьем лице). Но уровень культуры Краснова не позволял ему подхватить ходившие вовсю уже и тогда измышления о “плагиате” Шолохова. Это не значит, что уровень культуры Солженицына значительно отстает от уровня Краснова, но, однако, напрямую свидетельствует об уровне культуры в обществе.
Если бы те, кто отвечал за культурную политику в СССР, придавали бы измышлениям “антишолоховедов” ровно столько внимания, сколько они заслуживают, то есть абсолютно никакого (“Собака лает, ветер носит”), и занимались бы настоящим изучением творчества писателя, а не его циркулярной популяризацией (статеечка к юбилею, очередное “избранное” без серьезного справочно-литературного сопровождения), то, уверяю вас, куда меньше было бы соблазнов у “антишолоховедов”. Мало ли дураков находилось, чтобы оспорить авторство произведений Пушкина, Гоголя, Достоевского, Булгакова? Но отношение к ним литературного сообщества так и оставило их на месте дураков. Помилуйте, что будут думать об уровне нашего литературного профессионализма потомки, если мы, имея ранние произведения Шолохова, без рукописи первых двух книг “Тихого Дона” не могли определить, кто автор великого романа?