Исходя из каких-то соображений, часть публицистов откровенно преувеличивает те гонения, которым подвергались евреи при Сталине чуть ли не с 1922 года, и пытается представить антисемитизм столь же органичной характеристикой советского строя, как и германского национал-социализма. Иногда, напротив, полностью отрицается какое-либо ущемление евреев как евреев, а не как оппозиционных политиков или (в понимании того времени) “буржуазных националистов”, или просто цеха театральных критиков, отклонившихся от “линии партии”, оказавшихся по своей национальности почти целиком евреями. Г. В. Костырченко показывает, что иногда принимались решения по снижению доли евреев (независимо от их политических или профессиональных характеристик) в той или иной структуре: действительно, 49% евреев от общего числа сотрудников Радиотелеграфного агентства Украины в 1950 году было признано чрезмерным. Правда, считать ли это “ущемлением прав” — вопрос, на мой взгляд, находящийся вне пределов исторической науки. Для Г. В. Костырченко характерно открытое стремление к “демифологизации”, стремление излагать историю евреев в СССР как обычный раздел историографии, “без гнева и пристрастия”, что очень важно, так как исторические мифы проникли даже в такие солидные издания, как “Британская энциклопедия”, уверяющая своих читателей, что Сталин готовил массовую депортацию евреев в Сибирь. Возможно, в очередное издание энциклопедии теперь будут внесены изменения: рецензируемое исследование полностью прояснило этот вопрос, часто использовавшийся для политических спекуляций.
Автор изучил колоссальный объем информации, в том числе практически все доступные материалы Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) по избранной теме, большая часть которых впервые вводится в научный оборот. Вместе с тем Г. В. Костырченко прекрасно знаком с российской и зарубежной историографией, уже опубликованными документами, мемуарами, периодикой 1920 — начала 1950-х годов. Многочисленные беседы автора с современниками событий дали материал для оживления научного труда бытовавшими в исследуемый период шутками, присловьями, крылатыми выражениями (такими, например, как: “Чтоб не прослыть антисемитом, зови жида космополитом”). Монография снабжена необходимым справочно-научным аппаратом. Так, составленный автором “Именной указатель” насчитывает более двух тысяч имен.
Автор не считает, что в первые годы советской власти в политике большевистского руководства можно было бы обнаружить какие-то элементы антисемитизма, но чтобы понятнее были предпосылки национальной политики в 1930 — 1950-е годы, начинает свой анализ даже не с 20-х годов, а с дореволюционной эпохи. Первая из пяти глав называется “Решение “еврейского вопроса” при царях и большевиках”.
Следует отметить, что исследование Г. В. Костырченко вышло почти одновременно с первым томом книги А. И. Солженицына “Двести лет вместе (1795—1995)”, посвященным русско-еврейским отношениям в дореволюционной России. Подход, методы сбора и анализа материала у писателя совсем не такие, как у профессионального историка. Что же касается выводов, то в чем-то они совпадают, но в одном важном пункте расходятся: в отличие от Г. В. Костырченко, А. И. Солженицын не считает, что царское правительство проводило политику государственного антисемитизма. Для Г. В. Костырченко тезис о государственном антисемитизме царского правительства самоочевиден, не требует особых доказательств; можно было бы с ним поспорить, хотя сложная и дискуссионная проблема оценки политики по отношению к евреям, проводившейся в России до 1917 года, находится вне пределов хронологических рамок исследования. Хотелось бы отметить, что сам автор определяет антисемитизм как “комплекс убеждений и действий, направленных против евреев как этноса”. В Российской же империи все существовавшие ограничения (вроде “черты оседлости”) распространялись только на иудеев, переход в православие автоматически полностью уравнивал евреев с другими подданными. Поэтому, на мой взгляд, точнее было бы назвать политику, проводившуюся в России в XIX — начале XX вв., не антисемитской, а антииудаистской; такая поправка представляется весьма существенной. Хочется отметить, что по всему тексту книги разбросана масса замечаний, свидетельствующих о прекрасном знании Г. В. Костырченко различных аспектов “еврейского вопроса” на протяжении всей истории пребывания этого народа в России; так, мне показалось любопытной ссылка автора на то, что в 1850 году Николаем I действительно была введена должность “ученого еврея при губернаторе”.