Г. В. Костырченко приводит документы в подтверждение версии, что 12 января 1948 года возглавлявший ЕАК С. Михоэлс был убит работниками МГБ. В сентябре того же года впервые арестован член президиума ЕАК — Д. Гофштейн, оговоривший ряд руководителей ЕАК; в ноябре было решено ЕАК закрыть. Затем начались аресты, полученные в МГБ “признания” позволяли расширить круг подследственных. Историк показывает масштабы репрессий: в мае 1952 года перед судом предстали 15 обвиняемых по “делу ЕАК”, 18 июля 13 из них, включая С. Лозовского, были приговорены к высшей мере. Разумеется, “суровый приговор... ни в коей мере не соответствовал сформулированным в нем “преступлениям”.
Прилив националистических чувств у советских евреев вызвало создание Государства Израиль, в еврейской среде упорно циркулировали слухи, что всем евреям будет предоставляться право туда эмигрировать. Произраильские симпатии проявляли даже люди, казалось бы, полностью интегрированные в советский истэблишмент. Так, жена маршала К. Е. Ворошилова (Голда Горбман) заявила: “Вот теперь и у нас есть Родина”. С конца лета 1948 года Израиль начал сближение с США, которое резко усилилось после избрания Г. Трумэна президентом; напротив, советско-израильские отношения становились все более холодными. В этих условиях советское руководство не могло мириться с симпатиями к Израилю со стороны советских евреев.
На национальную еврейскую культуру начались гонения: был закрыт ряд еврейских театров, арестован ряд литературоведов, журналистов и писателей, которым инкриминировался “еврейский буржуазный национализм”. Г. В. Костырченко удалось установить общие масштабы репрессий по “дочерним” делам ЕАК: всего было репрессировано 110 человек, из них 10 были расстреляны.
В пятой главе (“Антисемитская агония диктатора”) исследуется положение евреев в различных сферах общественной деятельности в последние годы правления И. Сталина, а также знаменитое “дело врачей”. Автор отмечает, что “еврейская суперэлита” пострадала незначительно: на самом верху партийно-государственной власти оставался Л. Каганович, работали министрами Б. Ванников, Л. Мехлис, С. Гинзбург, Б. Двинский, Д. Райзер и другие.
Но в масс-медиа доля евреев сокращалась; так, в редакции газеты “Труд” она упала с 50% в апреле 1950 года до 23% в августе 1951 года. Г. В. Костырченко показывает, что аналогичные процессы шли в других областях культурно-идеологической сферы, в науке и образовании. Например, доля евреев, принятых в аспирантуру Института права АН СССР, снизилась с 50% в 1949 году до 8% в 1950 году. Считать это проявлением государственного антисемитизма я бы не стал.
Говоря о вытеснении евреев из руководства промышленностью, автор, без какой-либо критической оценки и ссылки на источник, приводит приписывавшееся Сталину “указание”: “Надо организовать здоровых рабочих, пусть они возьмут дубинки и, когда кончится рабочий день, побьют этих евреев”. “Директива” относилась якобы к евреям завода № 30 (ныне MAПО “МиГ”). На мой взгляд, это тот редкий для Г. В. Костырченко случай, когда приведенный “факт” доверия не заслуживает.
О “деле врачей” уже существует обширная литература, тем не менее автору монографии удалось обнаружить много новых интересных фактов и обосновать гипотезу, что это “дело” нужно было Сталину не столько для обоснования репрессий против евреев, сколько для планировавшихся им перестановок в ближайшем окружении.
В литературе существует миф о будто бы готовившейся массовой депортации евреев в Сибирь в 1953 году. Этот миф расцвечивается такими “подробностями”, как планы публичных казней на Красной площади в Москве, проекты крушения железнодорожных составов с переселенцами и прочее. Верит в эти жуткие фантазии больного ума и вышедшая в 1996 году “Краткая еврейская энциклопедия” (том 8). Кстати, в азербайджанской литературе сегодня можно встретить утверждение, что при Сталине в Среднюю Азию должны были переселить азербайджанцев; разумеется, никакими документами такие планы не подтверждаются.