Поведи меня в китайский ресторанчик,
Я хочу, чтобы все было красиво,
Что китайцу стоит расстараться? -
Пусть обслужит нас по полной форме.
Неважно - прямой ли это эфир, или запись - песенка в любой день будет восприниматься как выпендривание и пустячок.
Что бы сказал Маяковский по поводу старательного китайца, если, выступая в 1927 году на диспуте "Упадочное настроение среди молодежи (есенинщина)", поэт-трибун ровно через 70 лет после рождения Григорьева приводит строку как образец поэтической ничтожности: "И если ты даже скапутился на этом деле, то это гораздо сильнее, почетнее, чем хорошо повторять: "Душа моя полна тоски, а ночь такая лунная". Маяковский перевирает - у Григорьева сильнее, с внутренней рифмой: "Душа полна такой тоской...".
Ну а что касается гражданственности и язвительности родной песни, то и здесь классики прошлого могут дать урок любому. Поэт-гусар Денис Давыдов, певец битв и пирушек, слагает "Современную песню", которая оставалась современной и во времена Маяковского и Блока, заявлявшего: "Я художник, а следовательно - не либерал", - и уж особенно точна в наши либеральные времена бывших завлабов и заведующих отделами "Правды" и "Коммуниста":
Всякий маменькин сынок,
Всякий обирала,
Модных бредней дурачок,
Корчит либерала.
Сегодня тоже многие корчат из себя либералов, демократов, защитников интересов народа, но сами представители плебса права голоса не имеют. На рубеже веков подлинным выразителем чаяний и мировоззрений простолюдина был настоящий бард в самом современном понимании, крестьянский поэт-самоучка Прохор Горохов. Как звучит! Он родился под Малоярославцем, работал в Москве водопроводчиком, рабочим завода Зингера, состоял в подпольной социал-демократической партии. Кажется, Михаил Горбачев решил воссоздать ее. Интересно, прижился бы среди боссов-социалистов на иномарках Прохор Горохов, который пел под свою семиструнку "Долю мастерового":
Головушка закружится
От этой кутерьмы:
Все деточки голодные,
Чахотка у жены.
Пользовался популярностью и его жестокий романс "Изменница". Лев Аннинский полагает, что первый шедевр жанра бардовской песни был создан фронтовиками Сергеем Кристи, Владимиром Шерейбергом, Алексеем Охрименко "в 1949 или 1959 году - точнехонько в середине века". Он восторгается этой балладой-стилизацией:
Я был батальонный разведчик,
А он - писаришка штабной,
Я был за Россию ответчик,
А он спал с моею женой.
Но чем это отличается от строк Горохова 1901 года?
Но вот начало осени;
Свиданиям конец,
И деву мою милую
Ласкает уж купец.
"Нет, это потрясающе!" - восторгается критик, цитируя дальше:
Штабного я бил в белы груди,
Сшибая с грудей ордена...
Ой, люди, ой, русские люди,
Родная моя сторона!
Ну и у Прохора герой берет не протез, а сразу топор:
Стояла ночка темная,
Вдали журчал ручей,
И дело совершилося:
Теперь я стал злодей.
А в начале века была популярна еще одна надрывная песня про васильки и изменницу Лёлю:
Я ли тебя не любил,
Я ли тобой не гордился,
След твоих ног целовал,
Чуть на тебя не молился...
Как поет современная группа: "Я готов целовать песок, по которому ты ходила...".
Ничто не ново под луной - пусть читатель сам делает выводы, слышит душой и поет лучшие песни - исповеди сердца, поэтические откровения без деления на века, периоды, кланы и признанные авторитеты. Московской авторской песне, если даже прогневить дух такого автора, как Иван Васильевич Грозный, - более 200 лет, она даже старше Пушкина, чей юбилей мы не так давно отметили.
(обратно)Е.Матвеев • Пушкин после юбилея (Наш современник N6 2001)
ПУШКИН ПОСЛЕ ЮБИЛЕЯ
Много отрадно-радостных дел посвящено Пушкину, вдохновлено им. 10 февраля 2001 года в печально-памятную 164-ю годовщину гибели Пушкина в святых местах Пушкиногорья, где на вечном покое находится его прах, открылся очередной VIII Всероссийский Пушкинский театральный фестиваль, который продлился до 16 февраля и, хочется верить, задал тон многим последующим Пушкинским мероприятиям в первом году нового века.
Но хочется поделиться некоторыми горестными размышлениями по поводу отдельных публикаций на Пушкинскую тему, появившихся после юбилея поэта. Вот, например, "русская элегия" в журнале "Наш современник" № 11 за 2000 год Олега Осетинского "Чудное мгновенье". В одной из глав этой "элегии" под заголовком "Год 1825, июнь. Тригорское" автор по-своему изображает общеизвестную сцену прощания Пушкина и А. П. Керн в Тригорском: "А утром, когда любезная, но уже спокойно-рассеянная Анна Петровна сидела в карете, прибежал, запыхавшись, Пушкин, растолкал без церемоний провожающих, быстро прыгнул на ступеньки кареты, протянул Анне Петровне книгу.