Будем надеяться, что в конце концов все образуется. Ведь иначе не должно быть, ведь иначе мы просто не сможем смотреть в глаза друг другу.
Из выпускной характеристики мичмана В. А. Парамоненко: “Дисцип- линированный и исполнительный военнослужащий. Учится на “хорошо” и “отлично”. Развито чувство ответственности за порученное дело. По характеру спокоен, сдержан. На замечания реагирует правильно и делает необходимые выводы. Свою специальность освоил хорошо”.
О том, что мичман Парамоненко был прекрасным специалистом, мне в Видяево говорили многие. В этом убедились и спасатели, когда установили, что гидроакустическая станция МГ-30, который ведал Витя Парамоненко, даже после гибели корабля продолжает работать в автоматическом режиме, давая посылки, по которым спускаемые аппараты смогли быстро обнаружить затонувший атомоход. Свой долг перед Родиной и товарищами Витя Парамоненко исполнил до конца.
* * *
В каждом экипаже всегда есть человек, который является душой коллектива. На “Курске” таковым был кок-инструктор старший мичман Беляев Анатолий Николаевич. Самый старший по возрасту в экипаже, он годился большинству офицеров, мичманов и матросов в отцы. А потому и звали его уважительно-почтительно — “дядя Толя”.
Кого бы в Видяево я ни расспрашивал о Беляеве, все в ответ сразу улыбались и разводили руками:
— Ну, дядя Толя — это был душа человек, второго такого не было и уже не будет!
— Прошел бессчетное количество боевых. Очень добрый и безотказный человек. Где гулянка — он там с аккордеоном!
Из воспоминаний капитана 1-го ранга Сергея Ежова: “Толя Беляев был уникальный и удивительный человек. Вместе с Беляевым я проплавал несколько лет. Всегда у него все были сыты, да еще излишки оставались. Очень чуткий, внимательный был человек. Как-то вечером, уже после ужина, прислали молодых матросов, он их, без всяких указаний и напоминаний, отвел на корабль, накормил, помыл в бане и спать уложил. К матросам и молодым офицерам относился с какой-то отцовской заботливостью. А уж готовил он — это что-то! Лучшего кока я не встречал за всю свою службу”.
Старший мичман Беляев не только прекрасно готовил, но и играл на различных музыкальных инструментах, да и вообще был мастером на все руки.
Начальник управления воспитательной работы Северного флота контр-адмирал Дьяконский рассказывал мне, что Беляев всегда собирал вокруг себя увлеченных людей. Он руководил местным гарнизонным ансамблем и хором, вел всевозможные кружки и занимался с детьми.
У старшего мичмана Беляева остались сыновья: Андрей, Дмитрий и самый старший сын, от первого брака, Кирилл, который приехал в Видяево, чтобы отдать долг памяти отца. Я увидел его на пороге местного ДОФа. Он стоял и, отворачиваясь от проходящих мимо людей, плакал.
— Я только сейчас узнал, каким замечательным человеком был мой отец! — сказал он, когда мы познакомились. — Ко мне подходили совершенно незнакомые люди и рассказывали о папе только самое лучшее. Как мало я о нем знал! Я бы отдал все, только бы увидеть его живым и здоровым!
Не секрет, что в заполярных гарнизонах офицерам и мичманам практически негде отдохнуть в редкие свободные дни. А потому моряки отдых себе организуют сами. Традиционный и наиболее распространенный — это шашлыки в сопках. К ним готовятся загодя по строго разработанному плану. На шашлыки ходят компаниями и целыми экипажами, с женами и детьми. В экипаже “Курска” семейные шашлыки были всегда в особом почете. И неизменным организатором и вдохновителем этого действа был старший мичман Беляев. В какие бы семьи я ни заходил, все обязательно показывали мне фотографии, запечатлевшие их шашлычные празднества. И почти всегда в центре фото оказывался Анатолий Николаевич. Вот он “колдует” над мангалом, вот с гитарой, вот с аккордеоном, а вот даже с портативной клавишной установкой. Мудрый и компанейский, он любил устраивать этим мальчишкам и девчонкам маленькие праздники. Он пел им песни, а они веселились, танцевали и были счастливы. Как знать, может, где-то в глубине души он чувствовал, что скоро этого не будет уже больше никогда...
Незадолго до трагедии Анатолий Беляев вдруг ни с того ни с сего сказал жене:
— Знаешь, как мне не хочется погибать в море!