Сразу выскочили из комнат сонные офицеры. Прибежали из караула дежурный старший лейтенант и двое солдат. Выяснив причину стрельбы, начальник караула сразу же заступился за часового. Может быть, в пользу моего напарника сыграло то, что был он активным комсомольцем. Может...
В общем, все обошлось. Старались замять этот случай. И замяли... Только командир нашего отделения с веселым напуском промолвил:
— Ну и Шульгин! Укокошил бы майора запросто!.. Молодец! Пусть знает, как по бабам шляться по ночам...
Наступил вечер, когда после нескольких коротких привалов сделали, наконец, большой. Подвезли кухню. Солдаты отвязали котелки и стали получать свою обычную норму горячей пшенной каши.
Дядя Костя, как всегда, в телогрейке, высоких валенках, в шапке с завязанными назад ушами, привычно запускал свой черпак в дымящийся котел и тут же вытаскивал, не наполнив его и наполовину, опускал в круглый котелок каждому подходившему по очереди. Норма cтpoгая...
А если у кого не было своей посудины, то с кем-нибудь договаривались и получали на двоих в одном котелке. Конечно, это создавало некоторые неудобства. Знаю по себе... Не всегда был со мной котелок, как и у многих молодых солдат. Какой еще подвернется напарник. А то, бывало, наворачивает он здоровенной ложищей суп-баланду, а ты своей мелкой ложкой ничего не почерпнешь. А выловить из той “гущи” нечего.
Всякое бывало. Особенно в запасном полку... Некоторые солдаты умудрялись сделать ложку такой, какой им хотелось. Меня же иногда просили пробить отверстие в самом верху ручки. Лучший способ проделать дырку — выстрелом из автомата. Чтобы не было больших задир в металле, я ставил такую ложку вертикально в рогатину ствола дерева и на расстоянии четырех, четырех с половиной метров простреливал ручку ложки вверху, посередине. А хозяин ее, довольный, потом продевал через отверстие цепочку и подвязывал ложку к ремню, чтобы она была постоянно с ним.
Для себя подобное я никогда не делал. Да и ложка у меня была самая обычная, алюминиевая или деревянная.
Но были и добрые души. Как-то, помню, в маршевой роте рано утром, еще затемно, приготовлен был завтрак, а котелка у меня нет. И, видя это, старый солдат-фронтовик предложил свой — на двоих. И хотя и ложка была у него большая, самодельная, он ни капельки не злоупотреблял ею. Наоборот, старался, чтоб и мне что-то попадало. А варево было... считай, одна жижа. Но вкусной казалась. Получили тогда сразу и пайку хлеба. Сырой весь. Не из чистой муки. Чуть придавишь пальцами, и лепи из нее всяких коников, как из хорошей глины. Но и он нам казался необыкновенным...
— Лучше всякого пирожного, — сказал старый солдат, наслаждаясь хлебом вместе со мной...
Рота наступает
М ы сидели в блиндаже с полковым разведчиком Владимиром Новиковым.
Время было свободное, и от нечего делать я стал черкать карандашом по тетрадной обложке. Так, без всякой охоты. Но потом появилось желание, и на рисунке получилось море, а посередине парусное судно. Вокруг сплошные тучи... На другой стороне обложки нарисовал руссского витязя в схватке со свирепым львом. Увлекся, кое-где поправляя.
— Не мечтал учиться, стать художником? — спросил Владимир.
— Мечтал...
— Да... Мой младший братенок увлекался тоже... Все думали, что ему быть художником... Но...
Владимир не договорил. Я заметил, как дернулся его рот... щека... Пересилив себя, он сказал:
— Погиб братенок в блокаду... И отец... И мать... И сестренка... Попали под вражескую бомбежку... рыли окопы... Остался один.
Я не знал, как поступить в эту минуту, что сказать, но Владимир махнул рукою:
— Ладно! Ближе к делу. Беру тебя в разведку. Я говорил с вашим ротным. Он разрешил. Как стемнеет, за тобой придет связной. Готовься. Отдохни малость.
Я был настолько ошарашен, что сразу ничего не мог ответить. Хотя Владимир и говорил мне о разведке.
В это время в блиндаж вошел командир взвода. Он приветливо поздоровался с Владимиром и просил его задержаться, попить вместе чайку.
Было ясно, что взводный был знаком с Владимиром и, безусловно, уважал его. Я и раньше замечал: где бы Владимир ни появился, его всегда принимали как лучшего друга.
Разведчик поблагодарил взводного, но задерживаться не стал. Ему нужно было явиться в штаб полка. Только и успел сказать, что берет меня в напарники.
Когда Владимир ушел, командир взвода сказал:
— Таких, как Новиков, в дивизии раз-два и обчелся. Если берет тебя в разведку, значит, пришелся ты ему по душе.
— Вы знаете Владимира? — спросил я взводного.
— Ну как не знать... Вместе были в дивизионной разведке. Он замещал командира роты по строевой части. Имел звание лейтенанта. Заступился за своего подчиненного, который ни в чем не был виноват. Просто обозвал одну стерву по-русски, а она была ППЖ офицера-особиста.