Пфаффер совершенно обессилел от страха. Трупы, которые он оттаскивал, вызывали в нем оторопь и казались неимоверно тяжелыми, с ними почти невозможно было справиться… У него подгибались коленки, он давно свалился бы и остался лежать, если б не боязнь получить горелую дырку в голове, а то и еще что-нибудь похуже. Он знал, что бандиты, орудующие на машинах времени, — это коварные и беспощадные люди. Их неписанным законом было не оставлять после себя свидетелей. С человеком, который им неугоден, они перелетали в какой-нибудь триасовый период и устраивали себе потеху: швыряли несчастного прямо в пасть динозавру. Пфаффер, таская мешки, стонал; воображение рисовало ему омерзительную бородавчатую морду гигантской рептилии… Его били прикладами, подгоняя. Он падал, подымался и снова падал, волоча мешок или помогая толкать сундук…
Сами гангстеры работали, не щадя сил. Главарь прохаживался снаружи и с беспокойством поглядывал на небо. Там, среди звезд, временами проносились стремительные огни.
— Быстрее, быстрее! — кричал он на своих подручных. — Ворочаетесь, как сонные черепахи! Сундуки оставляйте в пещере, нечего с ними возиться — вываливайте их содержимое в мешки… Билли, подгони поближе нашу хронотачку… А ты совсем не шевелишься, дохлая курица, это уже относилось к Пфафферу. — Джобби, подзаряди-ка его!
И чиновник получил удар такой силы, что кубарем полетел на землю. Подняться он уже не смог… Впрочем, бандитам было не до него. Они бегали как ошпаренные, торопясь очистить пещеру. Перед входом в нее на расстеленной парусине быстро вырастала золотая груда. Статую Будды пришлось извлекать с помощью веревок, как пробку из бутылки.
Бандиты так увлеклись, что не заметили людей, подбиравшихся к ним под прикрытием валунов. Незнакомцы двигались бесшумно, короткими перебежками, сжимая в руках бластеры.
Их увидели, когда Будда был уже извлечен из пещеры и красовался на вершине золотой груды. Появление незнакомцев застало гангстеров врасплох. Тишину пустыни разорвали истошные вопли, заметались бластерные лучи, кося нападавших и обороняющихся. Две конкурирующие хрономобильне банды сошлись в яростном единоборстве, и перевес был явно на стороне нападавших.
Пфаффер, который к тому времени уже пришел в себя, подполз к золотой груде и скрючился, пытаясь в нее зарыться. Рядом рухнул, как подкошенный, Боб. Затем на Пфаффера, страшно исхлестанный огнем, пал главарь. Чиновника всего залило кровью… Он лежал, задыхаясь от приступов дурноты, и не смел пошевелиться: все-таки лучше изображать труп, чем быть им на самом деле…
Когда схватка утихла, какие-то люди принялись хладнокровно добивать раненых. На Пфаффера они не обратили внимания.
Едва победители успели извлечь из пещеры последнюю горсть золота, как небо над оазисом прочертили сразу три дискообразных аппарата. А вскоре показались другие хрономобили…
В небе зависли купола парашютов. Со стороны скал подходила цепочка вооруженных до зубов верзил; два хрономобиля опустились за пальмами, оттуда тоже приближались люди… Гангстеры заняли вокруг золота круговую оборону, но сдержать натиск трех отрядов они были не в состоянии.
Нападавшие пустили в ход мощные гранатометы, и грохот взрывов превратил мирный оазис в ад. Золотая груда оказалась в эпицентре схватки. За пять минут на Пфаффера свалилось еще двое подстреленных, закрыв ему обзор; теперь он мог видеть лишь самый краешек бледно- синего ночного неба. Но и то, что творилось даже на этом краешке, заставляло его цепенеть и ждать смерти каждую минуту. С мемуарами Керкийона, оказывается, познакомились не две хрономобильные банды, и даже не пять! Судя по битве, разгоревшейся в небе, сюда, в это злосчастное 8 августа 1786 года, слетелись все банды, орудующие на машинах времени!..
Дисколеты выплевывали пучки света и изрыгали мощные лучи, которые били по аппаратам противника или перехватывали такие же лучи, направленные против них. Машины, застигнутые смертоносным излучением, начинали дымиться, иные взрывались.
Обломки подбитых хрономобилей падали подчас совсем близко от Пфаффера. Они перепахивали землю и косили дерущихся не хуже разрывных гранат. Золото совершенно скрылось под трупами. К нему со всех сторон ползли раненые и умирающие, из последних сил протягивали к нему руки, зачерпывали драгоценности, дрались друг с другом за каждую монету, за каждый бриллиант, в своей ненасытной алчности не сознавая, что жить им осталось считанные часы, даже — минуты:..