Другое «море» — совсем малое — есть на острове Лодейном, в вершине Кандалакшского залива. Это всего лишь озерцо, к тому же солоноватое: с моря вода в приливы сочится. Ходи себе, лови рыбу чем хочешь — никуда она не уйдет. А остров мал да приземист. И рядом такие же островки, и до берега, до дома,— рукой подать. Потому озерцо тоже Бабьим Морем прозвали. По мелкости, значит, по недальности. Мужик объявится в таком месте — засмеют бабы. Вот и весь сказ, а поклониться тем поморкам совсем не грех. Родительницами да кормилицами были...
К ночи, когда после долгой непогоды над Великим показалось солнце, я вышел на берег пролива у биостанции. Под стальным стеблем похожего на ромашку ветряка, на самом берегу, был свой, местный глядень со старым деревянным крестом и, конечно же, с видом на пролив, заповедный остров и уходящую к востоку гладь моря. А на западе, за невысоким мысом Великого, начинался пролив, ведущий в Бабье Море.
В урочный час, чтобы поспеть к попутному сливу на Городецком пороге, я прощаюсь с биостанцией. Налегая на весла, рассматривал первозданные берега Великого и с каждым поворотом чувствовал, как отлив увлекает меня в воронку Бабьего Моря. А вот и сам порог. Правильнее его назвать бы переливом: местные жители слегка склонны преувеличивать все в лучшую, большую или страшную сторону. Пронесшись над порогом, лодка очутилась в южном конце обширного бассейна. Это и было Бабье Море. Справа на мыску я увидел крошечный плавпричал. И вот уже меня встречает Петр Григорьевич Губичев — лесник Городецкого кордона.
— Какой тут глядень,— в ответ на мои расспросы Губичев только головой покачал.— Глядень, верно, на матерой земле должен быть. Оттуда и порог, и само море видно лучше. Море обходить будете — острова не тревожьте. Гаги там нынче хорошо загнездились.
Это уже напутствие для нас троих. Дело в том, что здесь по договору с заповедником работала группа подводников-аквалангистов клуба «Океан» при МВТУ имени Баумана. С руководителем группы Александром Роговым и его помощником Александром Аристарховым мы и намеревались совершить «кругосветку» по Бабьему Морю и заодно испытать лодку с полной нагрузкой.
Часа через два, когда все уже ощутили усталость от работы на веслах, мы обнаружили на западном берегу моря высокий лесистый мыс. Здесь в прошлом наверняка могли стоять избы. Остатки строений, если они и были, стерло время и густая поросль сосняка. Не будь этого леса на самом мысу, усеянном крупными валунами, глядень был бы отменным.
Мы долго стояли на новоявленном глядене, вбирая в память безмолвную гладь Бабьего Моря с грибками-островками. Казалось, за этими мысами, островами, за каждым прибрежным кустиком и травинкой все живое нетерпеливо ожидало нашего ухода... На дальнем, северном конце «моря» мы поставили парус и тихо скользили близ странных луд и островков, остро чувствуя запах хвои и медовый настой цветущих трав.
— Скажи-ка мне, Бабье Море,— неслышно спросил я все безмятежное пространство,— давно ли ты видело парус на своем просторе? Где твои карбасы и шитики? Где твои славные рыбачки, давшие тебе это дивное имя?..
Мыс Картеш — пролив Великая Салма — Бабье Море
Василий Галенко, штурман дальнего плавания
Подводными тропами
Лагерь мы разбили у Городецкого кордона. Вокруг — нетронутый сосновый бор, а прямо перед глазами — Бабье Море с зелеными шапками островов и островков. Заповедную тишину нарушают лишь шум близкого порога да переругивание чаек, ссорящихся из-за пойманной рыбешки. Над самой водой в бреющем полете молчаливо и деловито тянутся на кормежку гаги. Их силуэты четко вырисовываются на фоне прозрачного неба, подсвеченного незаходящим солнцем.
Как и зачем мы оказались здесь, в Кандалакшском заповеднике, на берегу Бабьего Моря? Еще осенью 1985 года аквалангисты клуба «Океан» Московского высшего технического училища имени Баумана и отдел науки управления Кандалакшского заповедника заключили договор о творческом содружестве. Дело в том, что работа Кандалакшского заповедника, созданного в начале 30-х годов для охраны гаги обыкновенной (См. очерк Л. Чешковой «Берег, я — остров...».— «Вокруг света» № 6 за 1985 год.), сегодня сильно разрослась и усложнилась. Теперь его сотрудники занимаются охраной и изучением всех биологических сообществ, живущих как на суше, так и в море. И здесь без подводных исследований не обойтись. Летом прошлого года нашу первую группу уже встречали в Кандалакше. Тогда же заместитель директора по науке Всеволод Николаевич Карпович и ихтиолог Андрей Телегин поставили перед нами задачу: провести подводные работы, исследуя поведение и кормовую базу придонных рыб Бабьего Моря.
Андрей Телегин, наш научный руководитель, составляя программу исследований, понял, что без акваланга ему будет трудно познать подводный мир. Поэтому он добился командировки в Москву, в Центральный морской клуб ДОСААФ, и закончил там курсы легководолазов-профессионалов. Встречал нас Телегин полный надежд и желания поработать вместе с бывалыми подводниками.
Бабье Море — это залив с двумя проливами, отгороженный от моря островом Великий. Размеры акватории 13 на 9 километров. Мы прошли в «море» Городецким, южным порогом, который менее коварен, а вот Купчинский, северный,— более крут нравом, с отвесными берегами, стремительным течением, и ходить по нему на «Прогрессах» отваживаются только отдельные смельчаки.
Мы будем работать у берегов острова Великий: идти с юга на север до Купчинского порога. А пока обживаем лагерь и готовим первый разрез — его проведем прямо от берега, от маленького бревенчатого причала Городецкого кордона.
Бабье Море мало изучено. Лишь в 1959 году провели здесь сотрудники МГУ две грунтовые — бентосные съемки, работали они с помощью дночерпателей и драг. Из их отчета мы знаем, что глубины в заливе в основном небольшие — 10—12 метров. Но есть в средней части «моря» загадочная ямка: глубина там доходит до 36 метров, а температура до минус 1°С, что при средней летней температуре водоема плюс 12—14°С значительная аномалия. Да и соленость там иная. В яме этой сплошная темень — от тончайшей взвеси ила. Нет в ней течения, и вода не перемешивается. Вот бы нырнуть туда!
Знаем мы и кто живет в Бабьем Море: беломорская треска и бычок-керчак, речная камбала и сельдь, навага и колюшка, кольчатая нерпа и медузы, многочисленные моллюски; на дне произрастают разнообразные водоросли. Все это нам надо под водой увидеть, разглядеть, запомнить количество животных и растений на изучаемой станции — одной из десяти точек каждого разреза. Мы должны разглядеть и зарисовать под водой, какие обитатели «моря» живут рядом друг с другом, сколько их там, какие мирно сосуществуют, а какие враждуют...
Вместе с Андреем Телегиным уточняем методику работ, проводим разведочные погружения, выясняем возможности проведения подводной кино- и фотосъемки и, наконец, проверяем водолазное снаряжение. Почти все готово, и вся водолазная техника работает нормально, и ребята в форме. Не отстает от бывалых водолазов и Андрей, он нетерпелив и рвется под воду, но не готова еще специальная оснастка: надо разметить шнуры-визиры, обозначающие разрез. Для этого наш лучший аквалангист, студент четвертого курса института Игорь Парфенов, возится со стометровым капроновым шнуром, разбивая его на десятиметровые участки. Это будут станции, на которых аквалангистам, плывущим вдоль шнура, необходимо будет останавливаться и фиксировать все увиденное. Игорь работает легко и весело: чувствуется армейская школа и добрый, покладистый характер. Он растянул шнур среди разлапистых сосен, окруживших палатки, и, напевая, подвязывает бирки из пенопласта, клеит на них номера и отмечает каждую станцию еще и красной лентой, привешивая к ней груз: лучше будет видна на темном дне. Игорь уже побывал в двух подводных экспедициях — на Японском море и на Белом, в Чупинской губе.