«Уголь нашел», — подумал Василий Николаевич.
И действительно, через пять минут Алешка появился с куском каменного угля в руках. Все в отряде знали, что они ищут уголь, что уголь нужен Приполярной Якутии, и он здесь был, его добывали, нужно было добывать еще больше.
— Это же уголь! — кричал Алешка.
— Уголь, Алеша, уголь. — Василий Николаевич радовался вместе с Алешкой его открытию, хотя этот уголь он только что видел. Если бы Алешка был повнимательнее, он обнаружил бы сколы на береговых обнажениях.
— Месторождение?
— Не совсем.
— Его будут разрабатывать?
— Как тебе сказать? Пожалуй, нет. Пройдем маршрут, может быть, больше найдем, или лучше, или ближе к тем местам, где он нужен. — И тут же пожалел: «Теперь совсем забросит машину, будет уголь искать». — Найдем, Алеша, месторождение, обязательно найдем.
Видя, что Алешка не может успокоиться, он достал карту и сделал на ней жирную пометку поверх еле различимой, сделанной раньше.
Самой сложной частью маршрута были реки. Вездеход, как выяснилось, был перегружен. Когда переходили очередную речушку, Алешка говорил взволнованно, показывая на уровень воды:
— Смотрите, как высоко! Он не всплывает, все время по дну гусеницами, чуть поглубже — и черпнет бортом!
— А ты не бойся, сразу — задний ход, — отвечал ему Василий Николаевич.
— А если яма?
— Не торопись — ив яму не попадешь.
Когда вылезали на сушу, Василий Николаевич посматривал на блестящее от воды железо. «Ватерлиния» была видна четче не надо. Он хмурился. Ну что прикажешь теперь делать? Выбросить из кузова двухсотлитровую бочку с бензином? Не хватит до конца пути, потом жди вертолет с горючим. Выбирать броды? И так выбирали. Промерять, прощупывать каждый раз? Иногда приходится рисковать. Пока все шло благополучно, но вот как охотнику на сороковом медведе — не повезло...
Это случилось в междуречье Индигирки и Колымы.
В тот день шли мелким горельником, вездеход с треском и хрустом ломал сухие, обугленные палки; продвигались вдоль речной поймы, по сторонам поднимались невысокие хребты-водоразделы.
В пойме на топком сыром иле рос густой кустарник и высокие тополя в полтора обхвата толщиной; на сухих местах попадались шиповник и смородина, крепкий лиственничник. Это были участки заполярной тайги.
Василий Николаевич велел Алешке держаться ближе к пойме, нужно было искать место для переправы. Впереди их путь пересекал приток реки с неприступными обрывистыми берегами; они на карте были обозначены сетью сгущающихся горизонталей.
Через лиственничный лесок прошли легко. Хрупкие стволы ломались, выворачивались с корнями, отдирая с собой целые пласты болотных кочек. Ближе к воде деревья пошли крупнее, в кустарниках попадались ямы. Василию Николаевичу пришлось выпрыгнуть из кабины, идти впереди, указывая дорогу. Вышли к рощице высоких лиственниц, они закрывали небо своими кронами. Внизу в мрачном сумраке зеленые кочки были усыпаны темно-красной брусникой. Остановились. С крыши кабины спрыгнули двое длинных парней и конопатая девушка. За ними не спеша, кряхтя и придерживаясь за скобы, слез пожилой человек. Он был сутулым, лысым, в очках.
— Сначала на компот, потом в рот! — прикрикнула девушка на парней, вынула из кузова машины бидончик и кастрюлю. Она была поварихой. Ребята уже гребли горстями спелую бруснику и ссыпали ягоды в рот, запрокидывая головы.
— Лодыри! — обиженная невниманием к себе, крикнула им девушка.
— Давай, — сказал лысый человек, — взял у поварихи бидон, стал собирать в него бруснику. — Самые вкусные ягоды под гусеницами вездехода, — шутя посоветовал он ребятам.
Пожилого лысого человека звали дядей Колей. Глядя на него, трудно было подумать, что он может целый сезон мотаться с геологами. Ему бы впору надеть ситцевые нарукавники и щелкать спокойненько целый день на счетах. А по субботам и воскресеньям стучать костяшками домино у подъезда своего дома. Сейчас он добросовестно собирал бруснику в бидон. Взялись помогать поварихе и двое ребят, радист и практикант с геологического факультета.
Василий Николаевич вернулся — он уходил смотреть дорогу, и отряд двинулся дальше. Вездеход вертелся то на одной гусенице, то на другой, валил перед собой деревья. Василий Николаевич шел перед машиной и только успевал отскакивать в сторону. Несколько раз радист и студент подпиливали толстые стволы, которые были вездеходу не под силу, дядя Коля действовал топором, шумно выдыхая воздух и ахая при каждом ударе. В прибрежном кустарнике давали задний ход, снова лезли на пружинящую массу из гибких веток, тяжелая машина беспомощно барахталась гусеницами, зависала над землей. У небольшого обрывчика перед самой речкой Сибик Алешка высунулся из кабины, сделал серьезное лицо, посмотрел на повариху, сидящую на крыше, и сказал: