Алешка вел машину по ориентирам, которые ему показывали, страшно удивлялся, когда вездеход с точностью до ста метров выходил к какому-нибудь обрыву или слиянию рек. На широких болотах шли быстро, разбрасывая по сторонам кочки. В лесу ползли медленно, лавировали между деревьями, сползали с обрывов на заторможенных гусеницах, не останавливаясь и не сбавляя газа, одним духом брали крутые подъемы. Вездеход прошел путь, прочерченный геологом на карте; след, оставленный его гусеницами, долго будет виден с самолета. Об этом сказал Алешке Василий Николаевич.
Андрей Фролов
XX век: конец и начало Аэлиты
Разные судьбы сложились у двух величайших гипотез, выдвинутых человечеством четыре столетия тому назад. Первая принадлежит Николаю Копернику, который в своем сочинении «Об обращениях небесных сфер» (1543 г.) впервые поместил Землю не в «центре мироздания». Системе Коперника посчастливилось пребывать гипотезой всего три столетия: она была доказана в 1846 году, когда Галле открыл планету Нептун, существование и расположение которой было предсказано Леверье на основании теории Коперника. В наше время полетов космических кораблей и станции система Коперника ощутима, можно сказать, физически, «на ощупь». Другую гипотезу, намеченную еще греческими философами Анаксагором и Митродором, сформулировал Джордано Бруно в книге «О бесконечности, вселенной и мирах» (1584 г.). Эта гипотеза была прямым развитием учения Коперника: Земля не только не «центр мироздания», она также и не единственное место обитания живых существ, — жизнь распространена повсюду во вселенной. Как и учение Коперника, гипотеза Бруно приобрела множество страстных приверженцев среди представителей прогрессивной части человечества. И, однако...
Великое «закрытие»
Однако гипотеза Бруно до сих пор не имеет ни малейшего фактического доказательства. Более того, нынешней космической эре присущи не только великие открытия, но и великие «закрытия»: данные космонавтики свидетельствуют, что в пределах солнечной системы развитой, тем более разумной жизни нет на других планетах. Нет на Марсе никакой Аэлиты, с этим прекрасным символом иной, близкой Земле жизни приходится проститься.
Да, ломка слишком оптимистичных воззрений насчет распространенности жизни и разума за пределами нашей планеты, пожалуй, не менее кардинальна, чем сами открытия космической эры. О том, как далеко заходили наши убеждения насчет обилия живых форм на соседних небесных телах, можно судить по высказыванию английского астронома Уильяма Гершеля о Луне, сделанному в 1780 году: «Наш спутник обеспечен светом и теплом, имеет почву, возможно, даже более благоприятную для жизни, чем земная. Поэтому никто не может отрицать, что нет ничего слишком невероятного, более того, несомненно, что на Луне жизнь должна существовать в той или иной форме... Что касается меня, то, если бы мне пришлось выбирать, жить ли на Земле или на Луне, я, не колеблясь ни одной минуты, выбрал бы Луну».
Спустя столетие были внесены существенные коррективы. «В солнечной системе, — замечал Фридрих Энгельс в работе «Диалектика природы», — имеются, быть может, самое большее только три планеты, на которых, при теперешних условиях, возможно существование жизни и мыслящих существ». Спустя еще одно столетие мы узнали, что таких планет всего одна — наша Земля. Космическая практика буквально наступает на пятки воззрениям о присутствии жизни на ближайших небесных телах. Известно, что участники первых лунных экспедиций подвергались по возвращении многодневному карантину, чтобы не занести на Землю «лунные микробы». Таковых не оказалось. Теперь стерилизация космических аппаратов и другие меры предосторожности принимаются с единственной целью — не занести на другие небесные тела, в частности на Луну, земные микроорганизмы, хотя бы для того, чтобы потом ошибочно не принять их за внеземные. Гипотеза И. С. Шкловского о пустотелом строении и, следовательно, искусственном происхождении марсианских спутников Фобоса и Деймоса держалась вплоть до получения их фотоснимков, где они предстали в виде несимметричных каменных глыб, покрытых «оспинами» мелких кратеров.
Назад, к Птолемею!
Итак, отвергнуты многие научные гипотезы, «морально устарели» целые тома фантастической литературы. И надо сказать, что с психологической точки зрения нынешняя ломка, великий отказ проходят отнюдь не безболезненно.