Вскоре инструктор объявил перерыв, и курсанты с веселыми криками, совсем как мальчишки и девчонки в школе на перемене, побежали взапуски к ближайшей лужице с тепловатой, протухшей водой.
Через полчаса мы были в лагере. В сухой сезон дофарцы не нуждаются в палатках, и курсанты и командиры расположились прямо под довольно густыми кронами низкорослых деревьев, сохранивших маленькие жесткие листья. Серые одеяла, серые мешки, защитный цвет одежды делали лагерь неразличимым с воздуха. Рядом, метрах в ста, в овраге на кустах висели влажные бурдюки, в шалашике хранилось продовольствие, а на камнях стояло несколько котлов — здесь была кухня.
В «Лагере революции» половину курсантов составляли девушки. Они несли равную нагрузку с юношами и проходили вместе с ними военную подготовку, учились грамоте, посещали политические занятия, работали на кухне. Сейчас, к вечеру, умытые, отдохнувшие, посвежевшие, они хлопотали у кипящих котлов или жарили на сковородках, намазанных козьим жиром, толстые блины-лепешки. Волосы у них подстрижены коротко, по-мужски, одеты они в грубую мешковатую форму, не расстаются с винтовками, но грациозность и изящество сквозили в каждом их движении.
Я попросил разрешения сфотографировать одну из них.
— Товарищ Марьям, — представил мне ее Ахмед.
Девушка крепко, смело, нисколько не смущаясь, пожала протянутую руку.
— Марьям, ты могла бы стать кинозвездой, — пошутил я.
— Кинозвезда? А что это такое?
— Товарищ Марьям, как и другие курсанты, никогда не видела кино, — сказал Ахмед строго. — Если они звезды, то они горящие звезды революции, — добавил он несколько высокопарно.
— Вы все носите короткие прически, потому что вам так нравится или это революционный стиль? — обратился я к девушке.
— Нет, просто... так гигиеничнее. В походах не хватает воды. Короткие волосы легче вымыть.
— Марьям, я слышал, что девушки-курсантки собираются выйти замуж только после Победы, а ты как?
Девушка смутилась.
— Нет... Не знаю... Почему же?..
Вечером после ужина ко мне подошел Ахмед:
— Товарищ Алексей, приглашаем тебя на политзанятия, послушаешь.
— Что за тема?
— Положение женщины в обществе...
— О, ты, как я посмотрю, что-то начал увлекаться женским вопросом.
— Не иронизируй. Для нас это очень важное дело. В горах среди местного населения женщин большинство. Ведь мужчины, парни сражаются на фронте. Женщины здесь наша опора.
В полной темноте на поляне расселись курсанты — юноши и девушки, образовав большой круг. Их не было видно, только мерцали огоньки сигарет. Тот, кто хотел прикурить, накрывал голову плащ-палаткой или платком, чтобы собрание не засекли с воздуха.
— Во имя революции, во имя жертв революции, — произнес в тишине ночи Ахмед и на мгновение замолк.
Я не буду пересказывать то, о чем говорил Ахмед, что обсуждали юноши и девушки. Важно было, кто и под каким небом произносил слова «раскрепощение женщины», «эксплуатация человека человеком», «равенство мужчин и женщин», важно было, с какой страстной верой и горячностью говорили об этом курсанты, которые еще вчера жили в средневековье.
А. Васильев
Стратегия вмешательства
Что значит — «найти свое дело»? Географ мечтает об институте гармонии человека и природы.
История с географией
Право, я не знаю, о чем вам рассказать. Все, что мы с Кириллом делаем, пока дает скорей отрицательные результаты...
Алексей Ретеюм несколько смущен, и это понятно: еще вчера их работами интересовались лишь коллеги. И вот постановление Бюро ЦК ВЛКСМ о присвоении ему и его другу Кириллу Дьяконову премии Ленинского комсомола за «Исследование изменений географической среды под влиянием речных гидротехнических сооружений», всесоюзный резонанс, внимание прессы. А он недавний выпускник, еще и сейчас похожий скорей на студента, чем на научного работника.
— Как бы вам все это объяснить?.. — продолжает он. — Простите, у вас есть другая профессия, кроме журналистской?
Узнав, что я гидротехник, кончал строительный институт, Алексей оживляется.
— Вот-вот, встречаете бывших однокашников, и они рассказывают: перекрывал Ангару, строил Красноярскую ГЭС. А я географ. Мы с Кириллом изучаем, как водохранилища влияют на климат, на леса, вообще на жизнь вокруг них. А теперь представьте: ваши коллеги проектируют новую ГЭС, тратят на это годы, уже прикидывают, сколько миллионов киловатт получит народное хозяйство. А мы проводим экспедиции, тоже тратим годы и доказываем: строить эту ГЭС нельзя, иначе будет нанесен непоправимый ущерб природе и убыток перевесит выгоду. Допустим, с нами, географами, соглашаются, проект не воплощают в жизнь. Что же мы получаем в итоге?..