На рубеже XIX—XX веков психология была совсем молодой наукой, а возрастная психология еще не оформилась как отдельная область знаний. Казалось само собой разумеющимся, что ребенок с возрастом умнеет, это выражается в успешности выполнения им школьных заданий, а значит, таким образом можно измерить ум. Тест, созданный французскими психологами Альфредом Бине и Теодором Симоном, был не первой попыткой такого измерения, но, вероятно, наиболее тщательно проработанной и статистически обоснованной. С 1905 года он широко применялся во Франции для определения пригодности ребенка для обучения в школе. Чуть позже, в годы Первой мировой войны, психолог из Стэнфордского университета Льюис Термен модифицировал его для определения умственных способностей призывников — кого имеет смысл брать в артиллерийские расчеты, а кому лучше не доверять ничего, кроме швабры. В таком ограниченном качестве экспресс-оценки интеллекта для грубой первичной сортировки большого числа людей (вернее, целая группа тестов, получившая название «батарея Стэнфорд — Бине») работали довольно эффективно.
Однако по мере применения тестов и накопления полученных данных росли и сомнения в том, что именно эти результаты отражают. Все менее однозначной казалась связь между умом и школьными успехами. Спору нет, дети со слабым интеллектом практически всегда учатся плохо. Но мы знаем, что очень многие обладатели мощного и даже выдающегося ума в школе тоже не блистали успехами или, по крайней мере, учились крайне неровно. А с другой стороны, не так уж мало школьных отличников оказывались плохо приспособленными к самостоятельной жизни, теряясь всякий раз, когда ситуация требовала хотя бы небольшого отклонения от стереотипов. Получается, что если внизу «шкалы» наш измерительный инструмент работает достаточно надежно, то на противоположном краю его показания все сильнее расходятся с нашими интуитивными представлениями.
Еще одной проблемой стало сравнение интеллекта людей, принадлежащих к разным культурам. Как известно, США — страна иммигрантов, однако в 1910-х годах американские власти уже стремились пропускать поток новых граждан Америки через фильтры, отсеивающие социальный балласт. В частности, одной из задач было недопущение в страну людей с ограниченным интеллектом. Поскольку о полноценном клиническом обследовании всех искателей счастья не могло быть и речи, иммиграционные службы прибегли к тестам. Результаты оказались сокрушительными: в первый же год применения тестов 79% итальянцев, 80% венгров, 83% евреев и 87% русских были признаны слабоумными. И хотя все это происходило за несколько лет до появления тестов «Стэнфорд — Бине», уже тогда встал вопрос о том, насколько результаты тестирования зависят от культурных навыков испытуемых — прежде всего от владения языком, на котором сформулированы тестовые задания.
Отделить одно от другого попытался главный психолог клиники Бельвью Дэвид Векслер (сам, кстати, иммигрант — он родился в Румынии и попал в США в шестилетнем возрасте). В 1939 году он разработал собственный комплект тестов (так называемые «тесты Векслер — Бельвью»), основанный в общем-то на тех же идеях, что и тесты «Стэнфорд — Бине», но более гибких и менее зависимых от культурного багажа тестируемых. Часть векслеровских тестов вообще не требует каких-либо словесных ответов: испытуемый должен, например, завершить схематическую картинку, уловив закономерность, которой подчиняется ряд других таких картинок. Векслер разработал также специальную шкалу, на которой тот или иной результат выполнения всей батареи тестов отображался неким числом — «коэффициентом умственного развития» (IQ). Этот термин был введен еще в 1911 году немецким психологом Вильямом Штерном, но только после работ Векслера вычисление IQ оказалось более-менее стандартизовано.
Шкала и батарея тестов Векслера очень быстро приобрели огромную популярность во всем мире — и стали объектом самой яростной критики. Вероятно, подобная судьба ждала бы любую методику, претендующую на измерение интеллекта: ведь если кто-то умнее, это значит, что кто-то другой глупее. А числиться дураком никому не хочется, особенно если от результатов тестирования IQ зависит поступление в престижный университет, прием на работу или повышение в должности. Поскольку в подобных тестах белые постоянно демонстрировали превосходство над чернокожими, мужчины — над женщинами и т. д., психологов обвиняли в расизме, мужском шовинизме и попытке научно обосновать неравенство между людьми.
В этих обвинениях, конечно, было немало предвзятости, идеологической ангажированности и просто откровенной демагогии. Однако сами энтузиасты тестирования отмечали, например, что если предложить одному и тому же человеку два раза подряд пройти тест на IQ (естественно, с разными заданиями), то второй результат почти всегда окажется заметно лучше первого. Поверить, что интеллект конкретного человека за час вырос на 10—15 пунктов, очень трудно. Остается предположить, что это результат обучения и тренировки: впервые проходя тест, люди знакомятся с логикой его заданий и во второй раз действуют увереннее и быстрее. Конечно, это распространяется только на новичков — после третьего тестирования результаты уже практически не меняются. Однако полностью исключить или скомпенсировать влияние всех «посторонних» факторов оказалось не так просто, как первоначально надеялся Векслер. Он перерабатывал, видоизменял и редактировал свои тесты до самого конца жизни: последняя авторская версия увидела свет в 1981 году, а в 1998-м ученик Векслера Алан Кауфман еще раз переработал тест учителя. Параллельно многие видные психологи разрабатывали собственные версии тестов на IQ (в частности, в Европе наибольшую популярность получили тесты англо-немецкого психолога Ганса Юргена Айзенка). Но еще никому не удалось придумать тест, успешность выполнения которого зависела бы только от интеллекта — и ни от чего больше.
Со времен Термена и Векслера сущность тестов на IQ не меняется — от испытуемого требуется выполнить как можно больше стандартных заданий за определенное время. Фото ETTMANN/CORBIS/RPG
Тесты, которые нас отбирают
После всего, что было сказано о тестах, может сложиться впечатление, что они вообще не дают ничего полезного. Однако это представление столь же далеко от истины, как и вера во всемогущество тестов. Если связь между величиной IQ и реальными интеллектуальными возможностями человека продолжает оставаться предметом дискуссий, то высокая корреляция этого показателя с успехами в учебе (не только в средней, но и в высшей школе) — достоверный факт. Поэтому предварительное определение IQ будущих учеников может быть полезно как им самим, так и учебному заведению. При этом особенно важно правильное отношение к результатам: низкий IQ — это не клеймо, а сигнал о том, что у ребенка есть серьезные психологические проблемы. Какие именно — отставание в умственном развитии, отсутствие интереса, чрезмерная тревожность, неспособность к самоконтролю или что-то еще — должен определить специалист, но в любом случае отмахиваться от этого нельзя: без их решения учение для ребенка неизбежно превратится в мучение. Кстати, очень высокий IQ тоже лучше рассматривать не как повод для гордости, а как предостережение о возможных в будущем проблемах другого рода — в отношениях с педагогами и соучениками. Для взрослых людей тест на IQ может служить проверкой пригодности к профессиям, для которых требуются «школьные» качества: исполнительность, прилежание, быстрое и аккуратное решение стандартных задач. Тесты на IQ хороши своей стабильностью: один и тот же человек при нескольких тестированиях показывает примерно одинаковые результаты, которые мало меняются с возрастом и (после нескольких «пробных» прогонов) не зависят от предыдущего опыта. Для определения других возможностей человека — технических, музыкальных, двигательных и т. д. — существует великое множество тестов на профессиональные способности. Следует помнить, однако, что эти тесты более полезны для работодателя (особенно при быстром массовом наборе персонала), чем для самого носителя способностей. Небольшая вероятность ошибки для работодателя допустима: напрасно принятого работника он вскоре уволит, а о напрасно отвергнутом просто ничего не узнает. При определении же собственной судьбы лучше не ограничиваться информацией, полученной с помощью тестов: ошибка может обойтись слишком дорого. В еще большей степени это касается личностных тестов, призванных определить свойства характера. Если полученный результат удивляет или обескураживает, самое время вспомнить: любой тест — не окончательный вердикт, а лишь предварительная информация, от которой может оттолкнуться психолог-консультант, начиная работу с клиентом. Если же не хочется ни верить результатам тестирования, ни проверять их при помощи специалиста — что ж, можно успокоить себя тем, что связь между ответами на вопросы теста и психологическими характеристиками всегда имеет статистический характер. И очень может быть, что именно вы — исключение.