«В начале тридцатых годов,— писал далее Галин, — по рисунку фабричных художников выткали на жаккардовых станках портрет В. И. Ленина».
По сведениям Б. Галина, в те же годы побывала на Трехгорке делегация зарубежных трудящихся, и одному из делегатов — французу — рабочие подарили ленинский портрет.
На этом история портрета, сотканного на Трехгорке, не закончилась. Много лет спустя, уже после войны, приехали на фабрику новые гости. И вот тогда-то один из них, черноволосый итальянец, рассказал хозяевам о портрете Ленина, будто бы сотканном в России и попавшем на север Италии, к партизанам.
Трехгорцы тут же спросили, не заметил ли их гость случайно, какая была плотность материн у портрета, как были переплетены нити, не стояли ли внизу, у самого края портрета, инициалы художника-ткача. Нет, итальянец не помнил таких подробностей. Помнил он только, что портрет был соткан из черных и белых нитей, а в самом низу было выведено красным: «Вива Ленин!» — «Да здравствует Ленин!» Больше никаких подробностей он не знал, но в одном он и его товарищи — партизаны были твердо уверены: портрет из России.
Трехгорцы тогда задумались над тем, где же могли выткать этот портрет. Вспомнили, что приблизительно в то же время, что и на Трехгорке, портрет Ленина делали и на другой московской фабрике. Но там он был многокрасочный, на шелку. Трехгорский же портрет был на ткани в две краски: черную и белую. Одно смущало: каким образом ленинский портрет попал в Италию, ведь дарили-то его французу. Но и на это итальянец ничего не мог ответить. Он только улыбнулся и взмахнул рукой — мол, Ленин шагнул через горы.
Итак, портрет, о котором говорил итальянец, скорее всего был соткан на Трехгорке. Ведь о существовании других тканевых черно-белых портретов ничего не известно. Как же сложилась его судьба, как он попал в суровую военную пору в партизанский отряд на север Италии?
Начинать поиски нужно было с Трехгорки. Только там мы могли найти полный ответ на первый вопрос: когда точно и при каких обстоятельствах был создан портрет Ленина?
Широко известно, что Владимир Ильич начиная с 1921 года был бессменным депутатом Московского Совета от «Трехгорной мануфактуры»; он часто встречался с рабочими этой фабрики.
1 мая 1920 года Ленин приехал к трехгорцам. День тот был знаменателен вдвойне: именно на 1 мая был назначен Всероссийский коммунистический субботник. Утром Владимир Ильич работал на уборке Драгунского плаца Кремля. А вечером приехал на «Трехгорную мануфактуру».
Трехгорцы в тот день участвовали в субботнике в Хорошеве. Рабочий-трехгорец Сергей Кузьмич Волков так рассказывает в своих «Воспоминаниях» об этом дне: «...Было намечено разобрать интендантское казенное имущество в складе (это за Москвой...). Рабочие и работницы дружно собрались и ровно в восемь часов двинулись пешком за город...»
...Среди сотен усталых от работы людей, встречавших Ленина на Трехгорке, был и художник Сергей Петрович Храпунов, прославленный фабричный мастер. Искусством его восхищались и гордились. Каждая новая работа художника становилась событием.
Он смотрел и запоминал лицо Ленина. В тот день он задумал сделать его тканый портрет.
На Трехгорке я узнала, что рабочая династия Храпуновых до сих пор известна на фабрике. Сейчас в цехе контрольно-измерительных приборов работает мастер Сергей Храпунов — сын электромеханика Григория Сергеевича Храпунова, внук уже известного нам художника Храпунова (кстати, листая подшивки многотиражки «Знамя Трехгорки», я натолкнулась на корреспонденцию, в которой рассказывалось о достижениях «дуэта» Храпуновых — оба рационализаторы, оба передовики, недаром их фотографии украшают Доску почета. Корреспонденция эта была напечатана в 1959 году. С тех пор в семье Храпуновых произошли значительные изменения: отец, Григорий Сергеевич, ушел на пенсию, а бывший обмотчик Сергей Храпунов, окончив механико-технологический политехникум, стал мастером). Позвонив на фабрику, я узнала от Сергея Григорьевича адрес его отца.
Григория Сергеевича я застала дома.
— Что я помню о своем отце? — переспросил он меня. — Да вы проходите, садитесь вот сюда, к столу.
Он стал что-то искать среди книг и многочисленных альбомов. Наконец вынул из пачки старую фотографию и положил передо мной на стол.
Со снимка смотрел задумчивый человек. Молодой. Красивый. С зачесанными набок волосами, с русой бородкой и усами. С легкими залысинами. Лицо сильное, волевое, лицо много повидавшего и пережившего человека.