Ленин впервые приехал сюда 25 сентября 1918 года, едва почувствовав себя лучше после тяжелого ранения. Владимир Ильич потом нередко бывал в этом полюбившемся ему уголке Подмосковья в 1918—1922 годах. «Горки стали постоянным пристанищем Ильича и постепенно были «освоены», приспособлены к деловому отдыху»,— писала в воспоминаниях Н. К. Крупская. Близость к Москве и телефонная связь с ней позволяли не прерывать повседневного руководства страной. С 15 мая 1923 года больной уже Ленин жил в Горках почти безвыездно...
Дом отдыха Московского комитета партии находился в Горках до 1938 года. В январе 1949-го здесь открылся музей. Теперь, подчеркнул мой собеседник, это Государственный исторический заповедник, включающий и усадьбу, и обширную территорию вокруг нее. В охранную зону входит несколько деревень и лесных урочищ, которые неоднократно встречаются в воспоминаниях о последнем периоде жизни Владимира Ильича — Съяновская опушка, Круглый пруд, Можжевеловая поляна, Барсучий овраг, Тетеревиный ток, Горелый пень...
— С тех пор многое, конечно, изменилось,— рассказывал мне Чеханацких.— Природа живет: растут деревья, зареживаются кустарником поляны, прокладываются новые дороги и тропы. Уйму леса извели, когда академик Лысенко держал в Горках экспериментальную базу сельскохозяйственной академии. Мы стремимся воссоздать ландшафт, который существовал в начале двадцатых годов, вырастить лес в прежних границах, улучшить породы деревьев, заново проложить исчезнувшие тропы.
Возле конторы лесопаркхоза Василий Анисимович остановился и неожиданно предложил:
— Приезжайте-ка сюда с утра. Я попрошу нашего егеря Суханова провести вас по заповеднику. Он в этих местах всю жизнь прожил и знает каждое дерево. Отец его, говорят, хаживал на охоту с Лениным.
...«Упорная теоретическая работа не делала Владимира Ильича сухим книжным человеком,— отмечала в своих воспоминаниях Мария Ильинична Ульянова.— Ту страсть, которую он вкладывал в работу, он вкладывал в отдых, прогулки и прочее. Он любил жизнь во всех ее проявлениях, любил людей... Прогулки во все периоды жизни были для него лучшим отдыхом».
Особенно целительными были прогулки в Горках, когда Ленин поправлялся после ранения. Он выходил из усадьбы иногда с охотничьим ружьем, а чаще просто с палочкой и преодолевал за день немалые расстояния. Сказав об этом, Суханов указал рукой на огибавшее лес шоссе. С этой дороги, ведущей в соседнюю деревню Мещерино, начинались обычные маршруты Владимира Ильича. Справа за перелеском лежало широкое поле. Слева сплошной стеной стояли облетевшие уже березы, разбавленные кое-где зелеными вкраплениями сосен и сизыми зарослями ивняка.
— Это и есть Съяновская опушка,— сказал Александр Федорович.— А там, в Мещеринском лесу, была грибная поляна, куда часто ходили обитатели Горок. Вряд ли кто распознает теперь это место. Поляна заросла соснами и почти не просматривается.
Мы свернули с шоссе и некоторое время шли без дороги по жухлой некошеной траве. В чахлых зарослях злаков и пижмы блеснуло озерцо. Вот он, Круглый пруд! Я остановился, вспоминая прочитанное.
«Шоссе, по которому мы ехали,— писал Дмитрий Ильич Ульянов,— это так называемая шоссейка. Здесь дорога на Мещерино. Рядом находится круглый пруд; отсюда мы заходили и удалялись в лес, а потом проходили на полянку, расположенную по дороге в Лукино».
Описание совпадало. Только вот до леса было еще далековато Я сказал об этом старому егерю, и он тяжело вздохнул:
— Раньше стоял густой лес, я сам его пилил... Делалось это по приказу Лысенко. Тогда он ставил опыты с посадками квадратно-гнездовым способом. В ту пору я только-только устроился рабочим на его экспериментальную базу.
Егерю привелось пообщаться лично с академиком, у которого была привычка объезжать делянки на персональном черном ЗИЛе. Причем он всегда сидел сзади, как бы прячась за спиной водителя.
— Подъехал однажды ко мне,— рассказывал по пути Суханов,— и кричит в окно, чтобы валил я пилой столетнюю липу. Когда она с треском плюхнулась о землю, Лысенко подзывает меня и спрашивает, кивая на пень:
«Пойдет поросль?»
«Пойдет»,— отвечаю.
«Одни дураки так думают! — рассердился он.— А я говорю, не пойдет! Здесь вырастет другой вид!»
Про себя я, конечно, посмеялся над экспериментом.
И точно: весной пошла липовая поросль.
Тем временем мы вышли к бетонному мосту, перекинутому через широкую магистраль, по которой проносились потоки автомобилей и автобусов. Когда-то здесь находилась Можжевеловая поляна, о которой часто вспоминал подолгу живший в Горках Дмитрий Ильич Ульянов. Возвращаясь с охоты, Ленин здесь делал привал, а однажды подстрелил тут тетерева. Суханов помнит, как эту поляну распахивали в конце тридцатых, а в шестидесятых прокладывали автотрассу к аэропорту Домодедово.