Многие впоследствии не могли понять мотивов этого решения. Куда логичней, казалось бы, двигаться вслед за ушедшим. Но дело в том, что Браге, известив руководителя экспедиции о том, что сворачивает лагерь, написал: «Все члены группы и животные здоровы». Напиши он о том, в каком состоянии находятся люди, Берк бы понял, что у его тройки есть шанс нагнать спутников. Но Берк этого не знал. Не знал он и о том, что Райт так и не добрался до Куперс-Крика, а его колонна все еще движется на север. Берк считал, что ему не догнать пешком конную группу.
Целый месяц они выбирались из окружающих Куперс-Крик болот. Один верблюд увяз в трясине, и его пришлось пристрелить; второй вскоре обессилел настолько, что его постигла та же участь. Уложив в рюкзаки остатки провизии, Берк, Уиллс и Кинг решают совершить форсированный бросок, но, пройдя 45 миль, отступили назад к Куперс-Крику.
Дни становились короче, и трое людей, оказавшиеся пленниками пустыни, чувствовали, как постепенно иссякают их силы. Встреченные аборигены учили их печь лепешки из перетертого тростника и время от времени подкармливали рыбой. Но однажды Берк отогнал их от бивака выстрелом из ружья — ему показалось, что аборигены растаскивают и без того скудные запасы провизии.
Первым стал сдавать Уиллс. Поняв, что не сможет двигаться дальше, он попросил Берка и Кинга оставить его в заброшенной туземной хижине.
29 июня Берк и Кинг покинули умирающего Уиллса и отправились вверх по берегу крика в поисках аборигенов; они понимали, что это единственный путь к спасению. Два дня спустя кончились силы у Берка. Он нацарапал прощальную записку: «Надеюсь, что нам воздастся по заслугам. Мы исполнили свой долг, но нас не дождались...»
Понимая, что у Кинга не хватит сил вырыть могилу, Берк попросил оставить его на земле с пистолетом в руке. Утром 1 июля он умер.
Кинг продолжил путь. Он нашел аборигенов, которые накормили его и дали целебного отвара. 15 сентября один из спасательных отрядов натолкнулся на стойбище и обнаружил среди туземцев оборванного, обросшего белого.
— Кто вы? — спросил человек, первым увидевший его.
— Я Кинг, сэр,— ответил тот.
— Кинг?!
— Да. Последний из экспедиции...
Когда весть о случившемся достигла Мельбурна, викторианцев охватили смешанные чувства. К ликованию по поводу того, что удалось обставить Стюарта и первыми пересечь континент, примешивалась горечь: все-таки столько смертей. Не слишком ли велика цена?
Но то была реакция горожан. Жители глубинки не скрывали своих восторгов. Когда дилижанс, куда посадили шатающегося от слабости Кинга, въехал в Бендиго, ретивые старатели высыпали навстречу, паля из ружей. Кинг забился в угол, и за героя по ошибке приняли сопровождавшего его врача.
В Мельбурне поезд встречали члены экспедиционного комитета. «В свое время при виде Данте,— писала мельбурнская «Геральд»,— люди говорили: «Вот идет человек, вернувшийся из преисподней». Эти слова хочется повторить сейчас, глядя на Джона Кинга».
Трагедия экспедиции Берка и Уиллса породила в колонии не только коллективную истерию: в сознании публики все больше укреплялось чувство вины. И поскольку оно не давало покоя, вину требовалось каким-то образом загладить. Прежде всего вознаградить за честность и мужество Кинга, позаботиться о семьях погибших участников похода.
Трагедию экспедиции никак нельзя было отнести на счет слепого рока; виновного — или виновников — надлежало подвергнуть наказанию или хотя бы осуждению. Губернатор назначил Королевскую комиссию по расследованию с целью выяснить «все обстоятельства, связанные с мученической гибелью Роберта О"Хара Берка и Уильяма Джона Уиллса», а также «истинные причины печального исхода экспедиции».
Выводы комиссии не принесли сюрпризов. Она констатировала, что экспедиция была «тщательно обеспечена всем необходимым» для успешного похода. Однако Берк допустил ошибку, разделив ее и оставив колонну с основным запасом провизии в Менинди. Большим просчетом было назначение Райта главой тылового отряда: «Поведение г-на Райта следует расценивать как в высшей степени предосудительное. Он не смог дать удовлетворительного объяснения своей задержке (в Менинди), поставившей рейдовую группу в тяжелое положение».
Немало упреков досталось и экспедиционному комитету, практически потерявшему контроль за ходом событий. Целая страница отводилась разбору поведения Браге. С одной стороны, члены комиссии утверждали, что он не должен был покидать пост на Купере-Крике до прибытия колонны или возвращения руководителя. С другой, «груз возложенной на него ответственности оказался непосильным. Получив наказ оставаться в лагере не более трех месяцев, он провел в нем четыре месяца и пять дней и покинул стоянку ради спасения смертельно больного спутника. Мы прекрасно понимаем, сколь мучительна для него мысль о том, что, прояви он выдержку и стойкость еще 24 часа, он сделался бы спасителем экспедиции и заслужил бы всеобщее восхищение».
Останки Берка и Уиллса перевезли в Мельбурн, где они покоятся под гранитным монументом. В отделе рукописей библиотеки Виктории мне дали прочесть дневники Уиллса и последнюю написанную нетвердой рукой записку Берка. Трудно передать волнение, которое я ощутил, взяв в руки эти реликвии. Только повидав собственными глазами «Зловещее пятно», по-настоящему понимаешь, что довелось испытать его первопроходцам.
Общие расходы, как скрупулезно подсчитала комиссия, составили 60 000 фунтов стерлингов — огромную по тем временам сумму. Однако, если оценивать итоги Великой Австралийской гонки в перспективе, то видишь, что затраты окупились сторицей.
В 70-х годах прошлого века от Порт-Огасты на южном побережье материка до Дарвина на его северной оконечности протянули телеграфную линию. Фактически она прошла по маршруту Стюарта; все работы были завершены за два года — потрясающее достижение, учитывая технический уровень того времени. Впервые за свою историю Австралия получила оперативную связь с внешним миром.
Наибольший выигрыш от экспедиций получили горнодобытчики. Следуя по маршруту Стерта и Берка, они обнаружили, что Писов холм севернее Менинди на самом деле является богатейшим в мире месторождением серебра, свинца и цинка. Дальше к северу в районе Клонкарри открыли огромные залежи меди, а у поселка с лирическим названием Мэри-Катлин — залежи урана.
Двинувшиеся вслед за Берком и Уиллсом геологи вскоре установили, что представления Стерта о внутреннем море не были чистой фантазией. Выяснилось, что дожди, обрушивающиеся на восточное побережье Австралии, просачиваются под почву и стекают к центру, где вода скапливается в огромном подземном резервуаре. Он так и был назван — Большой артезианский бассейн. Где бы ни бурили скважину в пределах этого необъятного ареала, оттуда — иногда с километровой глубины — начинала бить вода, теплая, чуть солоноватая, но вполне пригодная для питья. Это открытие послужило поворотным пунктом в хозяйственном развитии центральных районов. «Зловещее пятно» перестало существовать.
В один из дней в Мельбурне я шел под дождем — таким желанным после стольких дней в пустыне — на встречу с Алеком Браге, внуком того самого человека, который покинул Куперс-Крик за девять с половиной часов до возвращения Берка, Уиллса и Кинга. Дверь открыл подтянутый 75-летний джентльмен.
Алек Браге оказался приятнейшим собеседником; от него я узнал множество подробностей о дальнейшей судьбе оставшихся в живых членов экспедиции. Кингу не довелось долго пользоваться положенной ему пенсией: он скончался в возрасте 33 лет. Ленделлс и сипаи уехали в Индию.
Отцы колонии выделили племени аборигенов 200 квадратных миль земель вдоль Куперс-Крика в благодарность за помощь и спасение Кинга. Конечно, земли эти и без того принадлежали коренным жителям, однако в исторической перспективе это могло оказаться существенным для аборигенов. К сожалению, контакт с белой цивилизацией стал для них губительным: к началу века в живых осталось лишь пять членов племени. Земли были проданы с аукциона.