И вот наконец 15 марта в 14.30 по местному времени стартуем и мы. Координаты точки старта N81° 16" 22,4"; Е 95° 35" 25,4". Морозный солнечный день, ветер встречный, северный. Благодаря этому полынья сомкнулась, сжав молодые льды. Ни прошедшая бессонная ночь, ни все волнения последних дней не могут погасить нашего возбуждения. Мы, наконец, на льду, на пути к цели.
16 — 17 марта. Движемся по мелковсторошенным ледяным полям. Снега почти нет. Лед голый, лишь покрыт кристаллами соли. Для саней это плохо удары при падениях с торосов слишком жесткие. Через пару часов движения замечаем, что за нами тянется желтый след по цвету наших саней. Кое-где это целые куски отколовшегося пластика. Больше других пострадали мои. Левый полоз проломился и начал выкрашиваться. Сказать по правде, такого от саней из углепластика с кевларом мы не ожидали. Без серьезного ремонта не обойтись. Несколько часов тратим на ремонт сразу же, но на следующий день — та же проблема.
В ход идут запасные лыжи. Безжалостно работаем ножовкой, режем «по живому» даже новые лыжи, а между тем Мукачевская фабрика уже прекратила их выпуск. В дело идет и моя запаска «талисман», который таскается за моими санями с 1986 года и дважды побывал на полюсе. Лыжу крепим вплотную к полозу, надежно закрепляем носок. Получается неплохо, но трение здорово возрастает. Мне приходится ставить второй полоз, чтобы избежать полной поломки.
Слишком поздно понимаем, что основная причина такой неудачи с санями неверная загрузка. Пустоты, которые образовались с внутренней стороны полозьев, оказались самым слабым местом. Теперь загружаем более тщательно, но потерянного не вернешь. Без заметных повреждений осталось лишь трое саней. Самое драгоценное для нас теперь — сани. Приходится беречь их как зеницу ока. Ведь без них о Полюсе нечего и мечтать...
А за тонкой капроновой стенкой палатки, где мы занимаемся ремонтом, ледовый мир живет своей жизнью. Стоит хоть на мгновение забыть об этом, как скрежет льдин и завывание ветра возвращают тебя в реальность.
Впрочем, дело, похоже, принимает серьезный оборот. Зона активного торошения подошла вплотную к нашему лагерю. От льдины, которая еще совсем недавно казалась наиболее надежной в этом шевелящемся хаосе, осталась площадка размером 50 на 20 метров. Со всех сторон лед мелко перемолот, вздыблен свежими грядами торосов. С запада неотвратимо наползает полутораметровая стена льда, а перед ней, словно нож: бульдозера, со зловещим скрежетом ползет гигантская льдина, срезая на своем пути все, что мешает ее движению.
Ближайшая преграда наша палатка и все, что рядом с ней: санки, лыжи, рюкзаки. Ребята пока в палатке, приготовились обедать, но, похоже, не получится. Если минут через 5-7 ничто не переменится в поведении океанской стихии, нашего лагеря может не стать.
Тревога! Срочно снимаем палатку, установленную на ледобурах, оттаскиваем в сторону на безопасное расстояние, хотя безопасность эта — понятие условное. Ситуация может измениться в любой момент, и не исключено, что в следующий раз спасение придется искать там, где сейчас все в движении.
Невольно всплывают в памяти картины ночного торошения в марте 1990-го в этих же местах во время предыдущей полюсной экспедиции. Правда, тогда события развивались гораздо драматичнее.
...Нашу мощную, трехметровой толщины льдину разорвало среди ночи, когда все спали. Трещина прошла под палаткой, спас от ледяного купания ее прочный капроновый пол. Пока выворачивали вмерзшие в лед ледобуры, палатку порвало. Парашютные стропы, опоясывающие ее, лопнули, словно бумажные шпагаты. Ничего толком не видя в кромешной темноте, мы тщетно, по звукам торошения, наполнявшим все вокруг, пытались выбрать безопасное место.
Вслед за появлением трещины, с короткой паузой в несколько минут, началось торошение. Нашу «надежную» льдину раскромсало в куски, и лишь чудом можно было объяснить то, что потери наши ограничились 10-килограммовой упаковкой сухарей, несколькими пачками раскисшего в соленой воде сахара и одним ледобуром, который не успели вывернуть. Вымокшее снаряжение не в счет. Ведь, как потом выяснилось, многие не успели даже обуться, выскочив из спальника, и все это время работали на льду в легких синтепоновых чунях, которые хороши лишь для сна.
В этот раз все происходило днем, и мы могли реально оценивать опасность. Дежурные, а в этом году мы дежурим по двое, спасли даже наш подоспевший обед, так что, наскоро установив палатку на новом месте, мы быстро с ним разделались и встали на лыжи.