Эндрю Хэй, Николай Лещ
Читайте также на сайте «Вокруг Света»:
Сан-Сити или Поиски затерянных городов
За семь дней к мысу Горн
Южная Америка и вся обитаемая земля на юге оканчивается скалистым мысом Горн, о который день и ночь разбиваются волны двух океанов, гонимые течением западных ветров. Ничего особенного нет в этом голом, изъеденном солью утесе, но это одна из тех точек на карте, которые в эпоху Великих географических открытий становились заветной целью для первопроходцев, а по мере исчезновения белых пятен с карты мира — напоминанием о вечном стремлении человека расширить представления о пределах ойкумены. Если уж не общечеловеческие, то хотя бы свои собственные.
Географическая книга нашей планеты закрыта — на Земле нечего открывать. Остается только побивать временные рекорды вроде: не просто «вокруг света», а «вокруг света за 80 дней». Цель же нашего путешествия в одну из самых далеких от России стран — Чили — можно сформулировать как название приключенческой книги: «За семь дней к мысу Горн». Правда, кроме такого спортивного интереса есть у нас еще один — к печально знаменитому своими кораблекрушениями мысу обычно стремятся добраться по морю. Обогнув мыс, желающие могут получить специальный сертификат, но нам он не нужен. Мы хотим попасть к мысу по суше, что фактически означает почти 4 000 километров пути, не считая, конечно, перелета в Америку. От столицы — Сантьяго-де-Чили — все время на юг, сначала по предгорьям Анд и плодородным равнинам Центрального плато, мимо дремлющих и действующих вулканов и моренных (ледникового происхождения) озер. Сквозь влажные вечнозеленые леса Араукании, минуя спускающиеся к самому Тихому океану вековые ледники и субарктические пампы Патагонии, по фьордам архипелага Огненная Земля к самому краю нашей суши, за которым только пролив Дрейка и непригодная для жизни Антарктида. Четыре тысячи километров — это, конечно, не двадцать тысяч лье, но в том, что этот путь будет битком набит непредвиденными поворотами, вполне годными для романа, можно не сомневаться.
Вторник. Первый день путешествия
12.00 (UTC–3 далее везде) Сантьяго-де-Чили, 33°26" S, 70°39" W
Бравый конкистадор и первый губернатор колонии Педро де Вальдивия происходил из богатой на конкистадоров (Кортес и Писарро тоже оттуда) испанской провинции Эстремадура, и потому первый основанный им 12 февраля 1541 года город он назвал в честь своей малой родины: Apostol Santiago de Nueva Extremadura, «Апостол Иаков в Новой Эстремадуре». Будущая столица независимого Чили начиналась здесь, у подножия невысокого холма Святой Лусии в долине реки Мапочо, окруженной с востока Андами, а с запада хребтами Прибрежной гряды. Вид на нее подпорчен смогом. Природная котловина плохо продувается и накапливает продукты жизнедеятельности трети населения всей страны (6,2 миллиона из шестнадцати). Мы спешим на фуникулере спуститься в исторический центр. По дороге я вспоминаю известные мне любопытные исторические факты.
Что говорят хроники
Официальным первооткрывателем Чили считается суровый (и неграмотный — в прямом смысле слова) капитан Диего де Альмагро. Дезинформированный инками, он отправился на поиски золота, якобы имевшегося в южных провинциях Тауантинсуйу, за Медными горами, в таком же изобилии, что и в самом Перу. Небольшой отряд испанцев в 1535 году совершил переход, на который до того никто не отваживался — через ледники Титикакских Анд и безводную Атакаму. Как сообщает хронист Агустин де Сарате:«Безмерные тяготы перенесли дон Диего де Альмагро и его люди во время похода на Чили, мучили их голод и жажда, приходилось вновь и вновь сражаться с индейцами. А особенно много бед причинил христианам мороз, заставший их в пути…». Причем, что самое обидное, оказалось: все напрасно. Золота не было и в помине. Так что добровольцев последовать примеру капитана не находилось до 1540 года, когда лейтенант Вальдивия, состоявший в Перу при Франсиско Писарро, испросил разрешения завоевать Чили. Попытка завершилась успехом, и отношение к далекой стране потихоньку изменилось. Через год в письме к знаменитому королю Карлу I новоиспеченный губернатор уже удовлетворенно писал: «Здесь так хорошо, что вряд ли найдется на всем свете лучшее место для жизни и благоденствия».
Ученые считают, что не все рощи араукарии чилийской (Araucaria Araucana) естественного происхождения. Семена этих деревьев местные индейцы широко употребляли и употребляют в пищу, поэтому они запросто могли стихийно «распространяться» вблизи старых индейских стоянок. «Пеуэны» — так называются шишки араукарии — собирают с февраля по май люди племени пеуэнче
Среда. День второй
10.00 Ранкагуа, 34°10" S, 70°45" W
У нашего водителя вычурное имя — Луис Данхело Марселино Баамондес Галас и довольно простая задача на день: проехать 900 километров на юг по Панамериканскому шоссе до города Вильяррика. А нам еще так хочется поглядеть на уникальные склерофитные (жестколистные, как в Крыму) леса Центрального Чили и их обитателей. Неужели не успеем?
— Почему не успеем? Еще как… — безмятежно откликается Луис. Я предчувствую, что категории времени и пространства у чилийцев никак не связаны с привычными у нас представлениями об оных, но в спор пока не вступаю. Сначала вроде бы все идет нормально. За пару часов мы добираемся до шахтерского города Ранкагуа и сворачиваем на грунтовку, которая должна привести к Национальному заповеднику Рио-де-лос-Сипресес («Кипарисовая река»). Там, если верить путеводителю, путешественник может ознакомиться с разнообразной флорой и фауной Центрального Чили, а именно попугаями трикауэ, андскими шакалами, патагонскими серыми лисицами и знаменитой дикой ламой гуанако, а также наблюдать незабываемое зрелище — исток реки Сипресес прямо изо льдов на склонах вулкана Паломо. Все это как бы концентрированно представляет природные зоны, которые нам надо будет преодолеть в ходе «марш-броска». Так что заехать стоит.
15.00 Заповедник Лос-Сипресес
Интенсивно потрясая перед лицом юного смотрителя парка номером журнала «Вокруг света», я перечисляю: «У нас два часа, и мы должны увидеть все: кондоров, шакалов, копытных, водопады и обязательно ледник…»
«Ледник, видимо, придется исключить, — не сразу и задумчиво отзывается молодой человек, — до него три дня пути на лошадях…» К концу беседы выясняется, что исключить придется, собственно, все, кроме трикауэ — большого патагонского попугая (Cyanoliseus patagonus byroni) — эндемичного пернатого, именуемого также скалистым, за привычку гнездиться в глубоких скальных трещинах. Нас заверяют: многочисленную колонию трикауэ можно застать где-то неподалеку, буквально в пяти минутах прогулочным шагом. Но «чилийского времени», естественно…