«В детстве мы с братьями и сестрами жили очень дружно, всегда играли только вместе. По воскресеньям ходили с мамой в церковь, а папа в это время готовил десерт из плодов дынного дерева в сахарном сиропе. Каждую субботу он варил эту сладкую смесь, чтобы на следующий день продать и купить продукты. Брал две жестяные банки, привязывал их к лошади, и мы с братьями отправлялись опять же к церкви. Туда приходило много народа, и все у нас покупали. Один из братьев потом вез домой мешочек с деньгами... Эта торговля позволяла хорошо питаться. На рассвете нам иногда давали по кусочку хлеба — мы называли его «вчерашним», хотя отец, собственно, покупал хлеб раз в две недели, — или сладкий вареный картофель, земляной банан или немного вареного ямса. В половине седьмого ели кашу из кукурузной муки с жареным сыром и вареную маниоку. А еще мы росли на молоке. Кофе с сахаром я стала пить, только когда мне исполнилось 12. Знаете, раньше зерна кофе обжаривали, измельчали в ступке, насыпали в сито и еще добавляли сахарный сироп (только с водой, чтобы не получилось слишком сладко). Я и не знала, что есть другие способы приготовления этого напитка. А лекарств никаких мы не принимали, даже если болели. Помню, первый укол мне сделали в 24 года, когда я уже была послушницей и подхватила где-то грипп. В детстве нас лечили только лимонным соком или настойками из апельсина».
«У отца везде были «свои»
Белойанес Буэну Монтейру родился 10 января 1954 года в городе Анаполис, штат Гояс. Профессиональный эколог, участник известного проекта «SOS — Джунгли Атлантики», в настоящее время координирует действия разных природоохранных организаций.
«Мой отец, Кловис Буэну Монтейру, был соратником Луиса Карлоса Престеса. Ну вы знаете, того самого Рыцаря Надежды, что возглавил знаменитую «Колонну Престеса». Другие отцовские товарищи-повстанцы тоже часто к нам заходили, некоторые даже оставались на какое-то время жить, скрываясь от властей. Знаете, Гояс — это всетаки глубинка, тут человеку легче затеряться. Папа помогал всем — находил какие-то диковинные способы, связи… Мне казалось, что у него буквально кругом «свои». Вообще, у меня было замечательное детство. Жить под одной крышей с таким человеком, как отец, — это особый жизненный опыт. Например, когда мне исполнилось лет семь или восемь, я впервые с удивлением услышал в школе, что я коммунист, потому что и родитель мой — коммунист. Я пришел домой обиженный. Мама же отругала меня и сказала, что коммунист не коммунист, а я должен гордиться таким отцом. У нас в квартале его очень любили — он, что называется, умел решать проблемы, общие и личные. Помню еще одну историю. Отца тогда разыскивала федеральная полиция. Как правило, в таких случаях люди прятались на какой-нибудь отдаленной фазенде. Папа укрылся в одном «незаметном» городском доме и семью взял с собой. Было так здорово! Мы скрывались, в окна смотрели только украдкой, а он своими руками делал нам деревянные игрушки, и мы играли во дворе. Но оказалось, что один сосед, жуткий реакционер, тайно пустил к себе полицейских агентов. Они засели в его жилище — наблюдали за всем, что происходит у нас. И вот однажды отец вышел на улицу — скрытно, в 5 утра! Его схватили и выпустили только через много лет… Нам с мамой вся улица помогала потом (мы еще были совсем маленькие) — давали деньги, продукты… В основном очень добрые люди окружали нас.
Потом нас — детей — отправили в сельскую местность нашего штата, к бабушке, у которой мы и раньше всегда проводили каникулы. У нее был огромный участок, там много чего росло из овощей. И она всех нас приучала к труду — только благодаря ей я научился в жизни все делать добросовестно и бережно относиться к природе. Так что выбором профессии я обязан бабушке...»
Шаг к кандомбле
Нанси де Соуза, известная многим как дона Сиси, родилась 2 ноября 1939 года в Рио-де-Жанейро. Профессиональная сказительница, консультант Фонда Пьера Верже по изучению негритянской культуры в Америке и тренер Национальной программы по изучению народных традиций, верований и фольклора в Салвадоре, штат Баия.
«Мой отец долго болел, и я ухаживала за ним. Сутками сидела у его постели, и вот однажды там мне было видение. Я закричала и, кажется, упала в обморок. Отца пришлось перевезти в больницу. Вскоре он умер. И сразу после этого, буквально через несколько дней, мне опять стало что-то мерещиться. Казалось, что я его вижу повсюду, вот он стоит и смотрит… От всего этого я почти помешалась, стала принимать лекарства, меня водили к психиатру… Видение не исчезало. В церковь каждый день ходила — тоже не помогло… Однажды, шатаясь от слабости и бессонницы, я чуть не попала под машину, но словно сама судьба удержала меня чьей-то крепкой рукой. Когда я пришла в себя, то увидела: передо мной стоит какой-то странный монах, как оказалось, с Цейлона. У него была наголо бритая голова и оранжевые одежды… Говорил он по-английски, вставляя иногда португальские слова, но я поняла, что он хочет куда-то меня отвести. Вскоре мы пришли в буддистский храм в Рио. Монах стал учить меня медитировать, и со временем я овладела этим искусством. Но видение все равно не исчезло! В один прекрасный день я решилась сказать своим новым товарищам, людям в храме: «Я больше не приду в этот храм, все без толку». Они не обиделись, а кто-то просто отозвался: «Не страшно, значит, тебе надо найти другой путь…»
Как раз в то время жрец кандомбле Балбину Даниэл ди Паула, которого еще называют Обараи, был в Рио и взял меня на обряд инициации. Вы спросите, что произошло? Когда я очнулась после обряда, то поняла, что стала совсем другим человеком! Спокойной, рассудительной. Это было настоящее перерождение… А со временем я переехала в Баию, вступила в братство кандомбле и обратно уже не возвращалась. Мне уже много лет, и я счастлива…»
Жонгу и самба наших фавел
Мария ди Лурдес Мендес родилась 31 декабря 1920 года в фавеле Серринья, штат Баия. Одна из основательниц известнейшей школы самбы «Империу Серрану». Тренер Национальной программы по изучению народных традиций, верований и фольклора в Салвадоре, штат Баия.
«Жонгу (архаический негритянский танец с мелодекламацией, исполняемый под аккомпанемент тетивы лука, скрипки и барабанов. — Прим. ред.) пришел в Серринью давно — прямо из Анголы. Рабы танцевали и в минуты радости, и в минуты скорби. Больше того, когда хотели сообщить что-то друг другу, поделиться новостью так, чтобы хозяева не поняли, о чем речь, они объяснялись с помощью па. Моя мама говорила, что это было и красиво, и страшно, потому что плясали всегда со слезами на глазах... А вот самбы у нас раньше не было — жители фавел любили только жонгу. Помню, как в моем детстве к нам в Серринью специально приходили люди из других селений — Мангейры, Салгейру, чтобы вместе исполнить этот танец. А юбки!.. До сих пор мы надеваем красочные юбки-колокола, когда идем на жонгу. А раньше женщины носили их каждый день... Я научилась танцевать у моей няни Марии-Жуаны просто потому, что куда бы она ни шла, брала меня с собой — к примеру, на всякие праздники у соседей. Сначала там пели литании (вид католических молитв), потом в некоторых домах исполняли макумбу (действо одного из афроамериканских языческих культов) или просто танцевали под санфону (вид лиры). Потом начинался жонгу — в это время Мария-Жуана уже должна была укладывать детей спать, поэтому она просто устраивала нам импровизированную постель из листьев во дворе и говорила: «Ложитесь, а старики немного разомнутся». Но нам так хотелось смотреть, как «старики» в красивом ритме двигаются со шляпами в руках… И однажды няня сказала: «А... пусть и ребята танцуют. Почему, собственно, нет?» Все обрадовались: «Конечно! Пусть учатся, ведь когда они вырастут, этого уже не будет».
Так и вышло. Старики умирали, танец стал забываться. Вот тогда и появилась самба. Но мы еще успели впитать прежние традиции… Вообще, вы знаете, что главное в жонгу у нас, в Серринье? Я! Честное слово, даже малыши говорят: «Если бы не Вы, было бы совсем неинтересно!» Всем нравится смотреть, как я танцую по настоящим старинным правилам. Ведь это непросто: чтобы войти в круг, надо попросить прощения и за все поблагодарить небесные силы. Слова произносятся такие: «Благословенна будь Дева Мария и четки ее, благословен будь святой Антоний, святой Жуан, госпожа наша святая Анна, благословенны будьте и вы, мои братья. Благословен наш барабан-ангома, начинайте танец, благословите жонгу. Благословенны вы, мои братья. Теперь я пришла, и всем благословение. Благословенна госпожа наша святая Анна. Теперь я пришла, и всем благословение…» Кроме того, нельзя начинать жонгу, не прочитав «Отче наш» и молитву Богородице. Я только так и делаю. Я помню, как говорила няня: жонгу — это танец рабов, и все их души живут в этом танце. Давным-давно умершие мученики слушают жонгу вместе с нами. Душа человеческая никуда не девается. Вот почему мы молимся и просим прощения. …