Когда сходит большая вода, она оставляет лужи и пруды с остатками своего биологического наследства. Хиппи давно отошли в область ностальгии, но те, кто впоследствии не воссоединился с океаном, продолжают жить и стариться в этих реликтовых водоемах. Я видел такие в США, но Христиания — несомненно самый крупный и живой пример, потому что исполняет функцию оттока при большом и сравнительно терпимом городе: Копенгаген и правительство Дании ведут постоянную борьбу с торговлей наркотиками, но фронтального наступления на коммуну не предпринимают. Христиания сегодня не только платит (по крайней мере, частично) за услуги, предоставляемые цивилизацией, но даже приносит некоторый доход в качестве туристической достопримечательности, числясь на культурном балансе датской столицы.
Великодушный назовет такой способ существования симбиозом, менее склонный к снисхождению заклеймит как паразитизм. Мы, конечно, не муравьи, у нас есть фантазия, и мы можем себе представить иной способ существования, кроме ходьбы цивилизованным строем. Мы даже можем его испробовать, но подолгу у нас не получается, точно так же как плавать — потому что мы не рыбы.
И, наверное, в посещении таких мест, этих лагун альтернативного выживания, есть доля вуайеризма. Мы этим людям больше не верим, мы не воображаем себя на их месте, в их шкуре. Мы этим уже давно переболели. Скорее всего, у нас в мыслях проносится формула разбавленного любопытством сострадания, подобно вошедшему в пословицу выражению английского реформиста Джона Брэдфорда: There, but for the grace of God, go I («Если бы не милость Господня, это могло бы случиться со мной»).
Фото: Софи Брендстрём
Алексей Цветков
Третий день победы
Колонна народного ополчения направляется на фронт. Всего Ленинград дал фронту за первый год войны более 200 000 бойцов-ополченцев. Фото:: ИТАР-ТАСС
Не успел отгреметь салют Победы, как Иосиф Сталин принялся вытравлять Великую Отечественную из памяти народной. В 1946-м отправил Жукова с глаз долой в Одессу, в 1947-м отменил празднование Дня Победы, в 1948-м перестал платить за награды и ранения. Память о войне была ему ненавистна, потому что не благодаря, а вопреки действиям бесчеловечного властителя народ, заплатив непомерную цену, сломал хребет агрессору… И почувствовал себя народом — а ничего страшнее этого для тиранов не было и нет.
Шалаш, Разлив, синяя тетрадь: «...пойти... к замене полиции и постоянной армии всеобщим вооружением народа». Верно мыслил товарищ Ульянов (Ленин). С древнейших времен право носить оружие было первейшим отличием человека свободного от раба. Правду сказать, вскоре большевики выяснили, что свободные люди имеют один существенный недостаток — ими трудно управлять. Поэтому было решено временно, до момента полной и окончательной победы Добра над Злом, народ разоружить. И полетели из Москвы до самых до окраин указивки: «Архиважно и весьма срочно… Провести полное изъятие оружия… Разоружение деревни должно быть проведено неуклонно и во что бы то ни стало...»
Товарищ Сталин заветы Ленина помнил, вождя и учителя любил и почитал. «Ленин — это был такой мужик, левого мизинца которого мы не стоим, мужик, который весь был выкован из нержавеющей стали» (выступление на торжественном приеме в Большом Кремлевском дворце 20 января 1938 года). И насчет оружия — при Хозяине в стране порядок был строгий! Газетка какая-нибудь завалявшаяся с портретом Троцкого — это еще небольшая беда, можно и «десяткой» на лесоповале обойтись, но вот револьвер, припрятанный в чулане, — это все. Конец, расстрел, вышка. Да и до расстрела этого дожить надо, а если хочешь дожить, следователя не зли и вспоминай всех-всех-всех, с кем замыслил совершить террористический акт против работников партийно-советского актива.
Так было. По-другому и быть не могло. И вдруг настал такой день, когда стали мужикам винтовки раздавать. Миллионами. И не обрез спрятанный искать, а, наоборот, мужиков по самым глухим сибирским деревням собирать: вот вам винтовки, вот «дегтярь» новый, в заводской смазке, да про гранаты, мужики, не забудьте, а денег с вас не надо — все казенное. Могло ли такое быть? Слыханное ли это дело, чтобы тираны народу оружие раздавали, чтобы короли (князья, султаны, падишахи) «подлое мужичье» вооружали? Быть такого не могло, но в реальности было. Эти немыслимые времена вошли в историю под названием «Великая Отечественная война советского народа».
Партизаны, в отличие от бойцов регулярной армии, зачастую воева ли тем, что удавалось добыть в бою, и значительная часть этого оружия была потом унесена домой и спрятана. Фото: ИТАР-ТАСС
Всякие разные мысли вооруженному человеку в голову приходят, по-другому у него мозги работать начинают, другими глазами он на жизнь глядит. Мало кто те новые мысли записывал, так за них немцы записали, что-то из тех рукописей не сгорело, дошло да наших дней. Вот, например, какие показания дал в немецком плену выдающийся полководец, герой сражений у Шепетовки, Смоленска и Вязьмы, кавалер трех орденов Красного Знамени, Герой России (звание присвоено посмертно в 1993 году) генерал-лейтенант М.Ф. Лукин:
«Сегодня крестьянин, по сравнению с прошлым, не имеет вообще ничего... а средняя зарплата рабочего 300–500 рублей в месяц, на которую он ничего не может купить. Когда нечего есть и существует постоянный страх перед системой, то, конечно, русские были бы очень благодарны за ее разрушение и избавление от сталинского режима… Если бы Буденный и Тимошенко возглавили восстание, то тогда, возможно, много крови и не пролилось. Но и они должны быть уверены в том, что будет Россия и российское правительство…»
Разумеется, ни Россия, ни «российское правительство» Гитлеру не были нужны. Именно поэтому честные люди от идеи устроить антисталинское восстание в разгар тяжелейшей войны против иноземного захватчика отказались (генерал Лукин — прошу это подчеркнуть тремя жирными чертами — также дальше разговоров не пошел и с Власовым сотрудничать отказался, да и разговоры эти вел после тяжелейшего ранения и ампутации ноги). Но всему приходит конец, закончилась и та страшная война. Закончилась она полной и безоговорочной капитуляцией Германии. Капитуляцию подписали дважды: первый раз 7 мая во французском Реймсе, затем поздним вечером 8 мая (в Москве уже начинался новый день) в Берлине. Так и возникли два разных Дня Победы: первый в Европе и Америке отмечают 8 мая, а второй в России празднуют 9 мая.
Германия капитулировала, внешний враг был уничтожен, а вооруженные мужики остались. Много мужиков. Только в действующей армии (не считая личный состав внутренних округов, военно-учебных, медицинских и тыловых учреждений) на момент окончания войны в Европе числилось 6,7 миллиона человек! И у каждого из них — как минимум пистолет или винтовка. А в дополнение к пистолетам 183 000 станковых и 432 000 ручных пулеметов, 94 000 орудий и минометов всех калибров и систем, 8000 танков и 22 000 боевых самолетов. Какое НКВД, какой Смерш сможет справиться с такой силищей? Ровным счетом, не отвлекаясь на всякую пулеметную мелочь, у нас выходит по 100 танков и 250 самолетов на одно областное (краевое, республиканское) Управление НКВД.
Я такое представить не могу, а вот товарищ Сталин мог. Отлично мог, потому как он и сам был не последний человек в ЦК той партии, которая однажды уже направила многомиллионную лавину людей в серых шинелях на разрушение власти и державы. Каждый боец в армии Сталина был или участником, или свидетелем, или уж в самом крайнем случае сыном участника или свидетеля революции 1917 года. Помнили эти люди, как расстреливали офицеров, как с моста в воду бросали адмиралов, как делили барскую землю, делили власть, потрошили «буржуев» по городам и селам… А опыт — в любом деле великое подспорье.
Тульский оружейный завод. В годы войны он выпускал самую на то время скорострельную самозарядную винтовку Ф.В. Токарева СВТ-38/40 Ленинград, июль 1941 года. Фото: ИТАР-ТАСС