Глава историческая, переходящая в современную: «обломок погибшего мира»
Неверно думать, будто бы Святой Елене «везло» только на ссыльных. Историки острова хранят память о посещениях знаменитых людей, и прежде всего о визите великого Чарлза Дарвина. В 1836 году, возвращаясь на родину из кругосветного путешествия, в бухте Джемс бросил якорь прославленный парусник «Бигль».
Увы, творец эволюционной теории почерпнул бы для своих исследований во сто крат больше, если бы увидел здешний уникальный растительный мир до вторжения цивилизации. Но флора, которую застал Дарвин на острове, по выражению современного английского ботаника Джона Хатчинсона, уже представляла собой «обломок погибшего старого мира».
В одном из своих трудов, опубликованных сразу после второй мировой войны, Хатчинсон пишет:
«Когда этот остров открыли около 400 лет назад, он был весь покрыт густыми лесами — деревья нависали над обрывами, круто уходящими в море. Какой разительный контраст с нынешним видом острова! Теперь его флора состоит в основном из иноземных растений, которые способствовали уничтожению местных видов. Как жаль, что люди и животные почти полностью уничтожили этот музей древностей.
Прежде на острове насчитывалось около 40 видов эндемических (сугубо местных) цветковых растений. Они исчезли из-за расчистки земли под поля и прожорливости коз...» (вспомним мясную кладовку португальцев!).
Наглядной иллюстрацией к цитате может служить тот же Лонгвуд — в переводе с английского «длинный», или попросту «большой лес». Где же он? Две сотни искривленных старых деревьев неподалеку от наполеоновского дома — вот и все, что осталось от некогда мощного лесного массива в несколько сотен акров. Уже к началу XVIII века он был почти полностью сведен на нет. Пострадали и другие, казалось бы, более потаенные уголки острова. Лишь верхушки холмов, да и то не все, покрыты реденькими лесами. Иногда, впрочем, можно отыскать взглядом небольшую банановую рощу, группу секвой или капустных деревьев. Только в южной части острова падкое на потраву восемнадцатое столетие пощадило великолепный эвкалиптовый лес. Посреди него и была расчищена площадка для губернаторского дома — Плантейшн-хауза.
Существует здесь такое правило: на остров не разрешается бесконтрольно завозить животных. Собак — за исключением английских и ирландских — ждет строгий карантин, а «иммигранты» из числа попугаев и обезьян вообще раз и всегда лишены «прав гражданства». Впрочем, есть на острове два чужака, пользующиеся всеобщей симпатией. Это гигантские черепахи, что ползают по английским газонам Плантейшн-хауза: Джонатан, которому давно перевалило за сто лет, и его юная, недавно завезенная сюда подруга — ей годков пятьдесят, не больше.
Мирные рептилии никому не причиняют вреда, но сами, наверное, успели испытать немало притеснений со стороны приезжего люда. Иначе чем еще можно объяснить появление на воротах таблицы правил для визитеров, в соответствии с которыми черепах нельзя кормить, поить, раздражать, нельзя на «их ездить, делать надписи на панцирях и так далее и тому подобное.
Если близ губернаторского дома появляются туристы, то в дверях мгновенно возникают две служанки. Они уйдут лишь тогда, когда, убедятся в воспитанности гостей. И старик Джонатан, безопасность которого обеспечена, начнет тыкаться твердым холодным носом в коленки приезжих, а присевшим на газон он бесстрашно обнюхает лицо.
...Вряд ли в ближайшем будущем Святая Елена восстановит былую мощь своих лесов. Но сейчас важно сберечь оставшееся. И поэтому местные власти ввели ряд ограничений. Самое главное — приведено в относительную норму поголовье скота. Предпринимаются меры для охраны островной флоры от агрессивных растений, завезенных извне. Поэтому в инструкции для приезжающих с пугающей прямотой указано: «Импорт определенных растений запрещен, хотя, честно говоря, ни одно растение не может быть ввезено, пока не будет подвергнуто санитарной обработке». Та же инструкция категорически возбраняет туристам использовать в качестве сувениров цветы, ветви деревьев и кустарников. И тут помощь закону окажет; любой житель здешних мест.